Василий Жабник - Принцесса Ямакидзу

Чёрно-белая девочка поставила пёструю банку слева от муравчатого полотенца и принялась устраиваться на нём. Когда она замерла, распластавшись вниз животом, вытянув руки вдоль тела и прижав щёку к нагретой махровости, Архипов подкрался поближе, стараясь не попасть в поле зрения невольной модели, достал позолоченный порткрейон — матушкин подарок, талисман, с которым не расставался никогда — и принялся торопливо скицировать на обороте одной из распечаток.

— Вы превосходно рисуете, — негромко раздался сзади хриплый мужской голос. Архипов, доканчивающий очередной набросок, крупно вздрогнул и ощутил, что краснеет: так и не нащупав мелькнувшую тему, запечатлев девочку и в купальнике, и в гидрокостюме, и в леопардовой шкуре, и в русалочьей чешуе, он теперь задумчиво выводил её обнажённой и как раз оттенял ягодицы, плавно переходящие в пучок кальмаровых щупалец; впрочем, и этот образ оказался отнюдь не тем, что требовалось отыскать.

Я сумею всё объяснить, подумал Архипов, покорно оборачиваясь.

— Извините, ежели напугал, — подчёркнуто правильно артикулируя слова, поклонился сухощавый носатый старец в купальных трусиках цвета «последний вздох жако». — Разрешите представиться: Тимофей Гермогенович. — Кожа его была смуглой явно не только от солнца, но и от рождения, а курчавые волосы всё еще были черны как смоль.

— Константин, — протянул руку Архипов, наконец сообразив, что его не собираются обвинять в изготовлении детской порнографии и топить в грязноватом море под одобрительные возгласы отдыхающих. — Очень приятно. Я так понимаю, это ваша внучка? — Он кивнул в сторону дремлющей девочки.

Тимофей Гермогенович вздохнул.

— Угадали, — как-то грустно промолвил он. — Её зовут Кира.

— Красивое имя. — Может быть, она смертельно больна, подумал Архипов, это объяснило бы и её бледность, и печаль старика. Архипов не помнил, что такое чахотка, но почему-то решил, что Кира страдает именно ей. Он захотел подарить страдалице какой-нибудь из её портретов — например, тот, где она в образе ундины, — но вспомнив, какая мерзость изображена на другой стороне листа, передумал. Надо было прихватить чистой бумаги, укорил он себя.

— Мне кажется, я уже видел ваши работы, — Тимофей Гермогенович вновь улыбался, — у вас очень узнаваемая манера. Это случайно не вы иллюстрировали «фонарный» сборник лорда Дансени?

Архипов пару лет назад действительно сотрудничал с «Пионовым фонарём» — питерским издательством, которое специализировалось на качественной литературе мистики и ужасов и поэтому очень быстро обнищало. В ту пору оно микроскопическими тиражами выпускало подарочные издания непопулярных в России классиков жанра, так что Архипов зарабатывал не столько деньги, сколько имя среди знатоков книжной графики — и, видимо, кое-что всё-таки заработал.

— Чамберса и Ходжсона — тоже я, — самодовольно ответил он.

— Этих я не купил, — развёл руками Тимофей Гермогенович. — Получается, что зря — ваши работы мне очень понравились. Печальная мечтательность, которой они пропитаны, невероятно обаятельна. Далеко пойдёте, молодой человек — ежели будете идти сами по себе, а не в компании.

— В каком смысле? — нахмурился Архипов.

— Насколько я могу судить, вашу индивидуальность пока что заглушают влияния обожаемых вами изографов, — охотно истолковал свои слова Тимофей Гермогенович. — Позвольте-ка я их угадаю: Макс Бекман, Здзислав Бексиньский, Юло Соостер, Эрнст Фукс и Джеймс Энсор, правильно?

— Ещё Майкл Уэлан и Яцек Йерка, — поражённо кивнул Архипов. — А вы здо́рово разбираетесь в живописи!

— Разбирался, — поправил Тимофей Гермогенович. — Лет этак двадцать назад. Видимо, именно поэтому я ни разу не слышал названных вами имён.

Архипов обрадовался: он уже давно ни с кем не беседовал об искусстве. Лапину в Японии было не до электронных эпистол, болтливые курортницы для умных разговоров не годились, а туземные хреномазы хоть и кумекали в колерах и валёрах, но с незваным конкурентом общались исключительно на языке грубой силы. Редкостную возможность поспорить о любимых картинах с понимающим человеком упускать не следовало.

— У меня есть фотокопии, — с предвкушением предложил Архипов, имея в виду JPEG-файлы из обширной лапинской коллекции, — могу завтра принести, если вы опять будете здесь.

— Пожалуй, не надо, — вежливо отказался Тимофей Гермогенович, заметил разочарование Архипова и лукаво прищурился. — А вот ваши произведения я бы посмотрел!