Василий Жабник - Принцесса Ямакидзу

— Терпеть не могу, — признался Архипов. — По-моему, оно похоже на толпу — такое же большое, глупое и шумное...

— А Кире оно понравилось... Правда, Кира?..

Кира кивнула, обеспокоенно глядя на Тимофея Гермогеновича.

— Да угомонитесь вы уже!.. — вспылил Архипов. — Поберегите остатки здоровья — хотя бы ради Киры!..

Это подействовало, Тимофей Гермогенович присмирел.

Минут через пять прибыла бригада скорой помощи.

— Инсульт, — проворно определила немолодая врачиха. — Будем госпитализировать...

Архипов помог фельдшерам уложить Сефериадиса на носилки и вышел следом. Кира увязалась за ним.

— Вы ему кто будете? — поинтересовалась врачиха.

— Я сын, — нашёлся Архипов, — младший... А это внучка — от старшего.

— Племянница твоя, значит?.. Как звать-то тебя, милая? — обратилась врачиха к Кире.

Архипов ответил, скосив на Киру глаза и скорчив врачихе свирепую рожу.

— Понятно... Сурдомутизм или как?

— Или как, — наугад ответил Архипов, разбирающийся в медицине непозволительно слабо для отпрыска стоматолога и акушерки.

— Это ещё повезло, — вздохнула врачиха, залезая в машину. — Вот у моей двоюродной сестры внук, три годика в мае исполнилось, вообще слепоглухонемой, представляешь?..

— Сочувствую, — сказал Архипов захлопнутой двери.

«Скорая» уехала.

Архипов нерешительно, словно дикого зверька — вдруг укусит или испугается и убежит? — потрепал смятенную Киру по голове. Кира обернулась, посмотрела снизу вверх огромными, отчаянно тоскующими глазами.

— Ничего, — смущённо пробормотал Архипов, — всё образуется...

Чтобы подбодрить Киру, он хотел было предложить ей сходить в кафешку и умять по мороженому, но вовремя опомнился.

— Ты, кажется, хотела, чтобы я тебя нарисовал? — нарочито бодро спросил он. Кира печально кивнула. — Ну так пошли... племяшка!..

Кира оказалась великолепной натурщицей: сидела с похвальной смирностью — кажется, даже не моргнула ни разу, одобрительно подумал Архипов, — и не донимала художника ни идиотскими вопросами о его личной жизни, ни дилетантскими размышлениями об искусстве. Он рисовал несколько часов кряду, сделав лишь один стремительный перерыв — на посещение туалета, — и вымотался так, словно не пастелью по ватману шоркал, а кирпичи на пятый этаж таскал. Зато, кажется, я прыгнул выше головы, удовлетворённо подумал он, сканируя рисунок себе на память.

— Держи, Кириэль, — он протянул лист, на котором юная чернокудрая эльфийка всматривалась в будущее и отчётливо видела как пышное ликование победы, так и мучительную тоску расставания. Кира обомлела, затем подняла на Архипова сияющий взгляд и сделала жест со вполне очевидным значением.

— Пожалуйста, — сказал Архипов. — Ты пока здесь побудь, а я пойду в больницу звякну — спрошу, когда можно будет навестить твоего папу.

Он взял мобильник и вышел из комнаты.

...Пальцы, набиравшие номер, дрожали вовсе не от усталости, а от волнения и бесконечно дурного предчувствия...

Тимофей Гермогенович скончался два часа назад от субарахноидального кровоизлияния.

Архипова бросило в жар — мгновенно отхлынувший, но успевший выжечь все мысли и чувства. Гулкий ледяной вакуум, образовавшийся на месте Архипова, выключил телефон, не спеша вошёл в гостиную и присел на корточки напротив Киры.

— Даже не знаю, как тебе и сказать... — пробормотал вакуум, стараясь не глядеть на неё. — В общем, твоего отца больше нет.

Кира сорвалась со стула, прижалась к Архипову, обняв его за шею, и страшно, беззвучно разревелась. «А с другой стороны, — сердито рассудил он, похлопывая Киру по содрогающейся спине, — лучше сейчас, чем лет через десять, когда я бы уже успел забыть про своё дурацкое обещание и обзавестись женой и детьми!.. Это только в американском кино приличная семья может спокойно держать дома хоть инопланетянина, хоть снежного человека, а вот в российской действительности — вряд ли!..»

— Вот такие дела, племяшка, — выдохнул Архипов, изо всех сил цепляясь за спасительную для рассудка мысль, что Кира и вправду его осиротевшая родственница. — Такие дела...

...Кира, обессиленная долгими рыданиями, спала на диване, свернувшись калачиком так, как умеют только несчастные дети и счастливые кошки, а Архипов стоял у вечереющего окна и прикидывал, во сколько обойдётся погребение Тимофея Гермогеновича по более-менее пристойному разряду. В дверь тихонько, словно догадываясь о спящем ребёнке, постучали. Надеюсь, Кира подтвердит, если будет нужно, что я её дядя, подумал Архипов, открывая.