Александр Лидин - Отступник

— Он сам во всем виноват. Он не мог довериться той, которую любил. Впрочем, он даже и не любил, а лишь вообразил себе, что любит; наделил меня чертами своего идеала… Вы слышали его стихи?

Я покачал головой.

— Нет. Я даже не знал, что он писал стихи.

Светлана повернулась к Валентине.

— У Александра Сергеевича есть гитара?

Она спрашивала не у меня, хозяина, а у своей старшей половины, как порой возлюбленная спрашивает разрешение кавалера.

Валентина пожала плечами.

— Есть, — ответил я.

Сходив в комнату, я принес расстроенный, видавший виды инструмент, который давно уже служил здесь частью мебели.

Светлана смолкла, перебирая струны, крутя колки, но мне хотелось закончить разговор, и я спросил у нее:

— А вы бы приняли его в роли убийцы?

— Мне ведь тоже было что скрывать. Я вижу, как умирают люди. Иногда — далеко не всегда, — касаясь человека, я узнаю, какая смерть ему уготована… И потом, Павел… Я не знала ничего о нем, не могла увидеть, что с ним станет. А он был таким необычным…

— Отмеченным Искусством?

— Да, можно сказать и так. На всем, к чему он прикасался, лежала печать необыкновенного. Он создал свой мир, жил в нем, и этот мир подчинялся только ему одному понятным законам. Вот послушайте:

— Но теперь все позади, и мы отправляемся в Паломничество… — проговорила Валентина, когда стихли последние аккорды. Из-под воротника дорогой блузки выглядывал краешек еще не до конца зажившей раны-трещины.

Я снова с интересом посмотрел на Светлану.

Интересно, знала ли она о том, что ждет ее на Пути Искусства? Сколько рассказала ей Валентина из того, что слышала от Викториана? Но это было не мое дело.

Мы сидели и пили чай. На следующий день Валентина со Светланой уехали, но вскоре вернулись, и тогда для меня открылись многие детали жизни Древних. Я получил ответы на множество вопросов. Например: почему, если Древние — боги, они не всемогущи и вынуждены заниматься торговлей с людьми, где товаром служит человеческое мясо…

В этот раз все было как обычно, словно в плохом детективе, сложенном из штампов. Несколько ментов в форме у дверей. Внутри квартиры прокурорские и безутешная вдова, на полу белый контур кормильца, ушедшего в мир иной. Обстановочка так себе, хоть и не бомжатник.

Филимоныч и Игоряша уже поджидали меня, а я как всегда опаздывал. Давала знать моя новая, вторая, жизнь. А после того как Нина ушла, я окончательно выбился из графика нормальной жизни…

— А вот и наш суперсыщик, — улыбнулся Филимоныч, шагнув мне навстречу.

— Что тут у вас? — совершенно невинным голосом поинтересовался я, косясь на белый контур. Раз тела не было, то опоздал всего на каких-нибудь полтора часа. Какая мелочь!

— Ну, о дисциплине мы поговорим позже, в отделе, — покачал головой Филимоныч. — А пока оглядись. У нас тут ножевое. Дома никого не было. У вдовы и сына алиби…

— Так ведь тела нет, и улики все, небось, затоптали.

— Нет, мы должны были ждать, пока мертвяк стухнет. А что до улик, то мы тщательно все осмотрели, прежде чем тело трогать. Ничего особенного.

Я вновь покосился на контур тела, потом обвел взглядом комнату. Ничего. То есть вообще ничего. Затоптали следы.

— И что скажешь? — поинтересовался Игоряша.

Я пожал плечами. Еще один беглый взгляд. Неожиданно для себя я шагнул вперед и подхватил декоративную вазу с буфета, потом резко перевернул ее, высыпав содержимое на ковер. Филимоныч и Игоряша замерли, открыв рот. Среди трухи и пыли оказался маленький прозрачный пакетик с белым порошком.

— Осмотрели все, говорите, — прошипел я, прищурившись.

Филимоныч присел над кучкой трухи, потом, вынув из внутреннего кармана пинцет, осторожно подцепил пакетик за край и выудил его из общей кучи.

— Герыч?

— Нет, детская присыпка для тараканов, — фыркнул я, а потом резко обернулся к вдове, стоящей на пороге и с удивлением наблюдающей за происходящим. Даме было лет сорок, по крайней мере на этот возраст она выглядела без макияжа. У нее было усталое лицо, заплаканные глаза навыкате и перекошенный рот — уголки губ чуть подрагивали, словно она едва сдерживалась. Казалось, еще чуть-чуть, и она разрыдается. — Что вы об этом скажете? — резко накатил я. Судя по ее состоянию, ей нельзя было давать ни малейшей поблажки, иначе могла случиться истерика. — Откуда это в вашем доме? Ваш муж был наркоманом? Ваш сын? Кто еще проживает с вами в этой квартире?.. — я сыпал вопросами, не дожидаясь ответов. Для меня важен был не ответ, а реакция на вопрос. По ней я видел, скрывает что-то вдова или нет, хотя для остальных языки вибрации мускулов и запахов потовых желез оставались тайной. Я же благодаря своим новым качествам превратился в своего рода детектор лжи, причем, в отличие от своего механического собрата, я ошибок не допускал. — Где вы были сегодня ночью? Кто обнаружил труп? Хорошо ли была закрыта входная дверь…