Ким Ньюман - Эра Дракулы

— К делу, — фыркнул вампир с военной выправкой, — время — деньги, помните об этом…

— Тысяча извинений, полковник Моран. На Востоке мы управляемся с делами по-другому. Здесь же нам придется склониться перед западным образом мыслей, поторопиться и подсуетиться, поспешить с усердием.

Любитель сигар поднялся, разогнув долговязую фигуру, на которой висел сюртук со следами мела на карманах. Полковник сразу смешался и сел на место, опустив глаза. Голова тощего джентльмена поворачивалась из стороны в сторону, как у ящерицы, клыки выступали над нижней губой.

— Мой коллега — деловой человек, — объяснил он, время от времени вдыхая табачный дым. — Наш любитель крикета — дилетант. Гриффин, вон там, — ученый. Капитан Макхит, который, кстати говоря, шлет вам свои извинения, — солдат. Сайкс — наследник фамильного бизнеса. Я сам — математик, ну а вы, мой дорогой доктор, — настоящий художник.

— Профессор льстит мне.

Борегар также слышал о профессоре, пожалуй, самом дурном англичанине из тех, кого еще не отправили на виселицу. Брат Майкрофта, детектив-консультант, имел на него своего рода зуб.

— Двое из трех самых опасных людей в мире присутствуют в одной комнате, — заметил он, — и я спрашиваю себя: где же третий?

— Я вижу, наши имена и положение не являются для вас секретом, мистер Борегар, — сказал китаец. — Доктор Никола не смог посетить наше маленькое собрание. Думаю, сейчас его можно найти на берегах Тасмании, где он исследует место крушения неких затонувших судов. Мы его не интересуем. У него собственные планы.

Борегар осмотрел тех, кто еще не представился. Гриффин, которого упомянул профессор, оказался альбиносом, практически неразличимым на фоне комнаты. Сайкс же был человеком со свиноподобным лицом, «теплым», небольшого роста, но кряжистым и явно жестоким. В кричащем полосатом пиджаке и с вульгарно напомаженными волосами, он казался неуместным в столь выдающейся компании, так как единственный здесь походил на преступника.

— Профессор, если вы потрудитесь объяснить нашему почтенному гостю…

— Благодарю вас, доктор, — ответил человек, которого иногда называли Наполеоном Преступности. — Мистер Борегар, насколько вы знаете, никто из нас — и сейчас я включаю вас в наше число — не имеет общих дел друг с другом. Мы следуем собственными путями. И если они иногда пересекаются… ну, тогда общее положение вещей становится несколько неблагоприятным. В последнее время произошли некоторые перемены, но какие бы личные метаморфозы ни случались непосредственно с нами, призвание наше по большому счету не изменилось. Мы всегда были теневым сообществом, им и остались. В какой-то мере мы даже достигли соглашения: строим друг другу козни, но когда встает солнце, то проводим черту. Все устроилось. И меня крайне огорчает то, что теперь граница, разделяющая наши сообщества, рушится…

— По всему Ист-Энду проводятся полицейские рейды, — встрял Сайкс. — Этот идиот, Чарли Уоррен, по привычке послал в бой проклятую кавалерию. Годы чертовой работы пошли прахом за одну ночь. Дома разгромлены. Игорные притоны, девочки, опиум — ничего святого. Наш бизнес был куплен и проплачен, и эти сволочи сыграли с нами дурную шутку, когда отказались от сделки.

— У меня нет связей в полиции, — сказал Борегар.

— Не считайте нас наивными, — ответил профессор. — Как у всех агентов клуба «Диоген», у вас вообще нет официальной должности. Но официальность и эффективность — это разные вещи.

— Наши интересы будут ущемляться до тех пор, — пояснил Доктор, — пока джентльмен, известный как Серебряный Нож, находится на свободе.

Чарльз кивнул:

— Предполагаю, что да. Всегда есть шанс, что убийца попадется во время рейда.

— Он — не один из нас, — фыркнул полковник Моран.

— Он — полный безумец, чокнутый, вот кто он. Послушайте, тут особо брезгливых нет — вы понимаете, о чем я? — но этот парень зашел чересчур далеко. Если шлюха слишком много о себе думает, то режешь ей лицо, а не горло.

— Насколько мне известно, никто не говорил, что один из вас причастен к убийствам.

— Не в этом дело, мистер Борегар, — продолжил профессор. — Наша теневая империя больше похожа на паутину. Она покрывает собой весь мир, но ее сердце здесь, в Лондоне. Этот организм как причудливое сплетение множества связей, а потом он чрезвычайно раним. Если перерезать достаточно нитей, все разрушится. А сейчас их секут направо и налево. Мы все пострадали после убийства Мэри Энн Николс, и неудобства возрастают вдвое с каждым новым бесчинством. Всякий раз, когда убийца наносит удар обществу, мы не остаемся в стороне.