Камиль Фламмарион - Неведомое

X.20 марта прошлого года (1899) я получил следующее письмо:

«Любезный учитель!

Вы просите меня изложить вам письменно тот факт предчувствия, ясновидения или внушения, о котором я раньше говорил вам. Вот как было дело. Я готовился поступить в морское училище и пока жил у своей матери в Париже, на улице Вилль д'Эвек. У нас служил тогда дворецким один пьемонтец, очень смышленый малый, чрезвычайно преданный, но завзятый скептик; он, как говорится, не верил ни в Бога, ни в черта.

Однажды часов около шести он явился в гостиную с расстроенным лицом. «Сударыня! — воскликнул он. — Со мной случилась беда! Маменька моя померла! Сейчас сижу я в своей комнате, отдыхаю, вдруг отворяется дверь… передо мной стоит моя мать, вся бледная, измученная, и рукой делает мне прощальный знак. Я сперва думал, что это галлюцинация, протер глаза. Но нет, ясно вижу ее! Я бросился к ней, хочу схватить ее… скрылась!.. Она, наверное, умерла!»

Бедный малый плакал. Одно могу удостоверить, что через несколько дней в Париже было получено известие о смерти этой женщины, случившейся как раз в тот самый час, как она являлась сыну.

Барон Деланд.

Отставной морской офицер,

Улица Ларошфуко, 20. Париж».

XI.Баронесса Стафе, автор прелестных повестей, сообщила мне следующие два факта:

«Г-жа М., по замужеству сделавшаяся француженкой и принадлежавшая к многочисленной медицинской семье, была воплощенной правдивостью. Мне кажется, она скорей умерла бы, чем согласилась произнести ложь. Вот что она рассказала мне.

В отроческие годы она жила в Англии и в шестнадцать лет сделалась невестой молодого офицера из индийской армии. Однажды весной в портовом городе, где жил ее отец, она стояла на балконе и, естественно, задумалась о своем женихе. Вдруг она видит его перед собой, в саду — бледного, измученного. Тем не менее, обрадовавшись, она кричит: «Гарри! Гарри!», сбегает, как вихрь, с лестницы и распахивает двери, ожидая на пороге увидеть своего возлюбленного. Но там никого не оказывается! Она бегает по саду, шарит по кустам, осматривает то место, где видела его — Гарри нет как нет. Домашние окружают ее, стараются успокоить, убедить, что это иллюзия, но она все повторяет. «Я видела, видела его!» и остается опечаленной и встревоженной. Некоторое время спустя молодая девушка узнает, что ее жених погиб на море от внезапной болезни, как раз в тот день и в тот час, когда он привиделся ей в саду».

XII.Бернардина была старой служанкой, совсем необразованной, без малейших наклонностей к фантазерству и имевшей слабость к выпивке. Однажды вечером она спустилась в погреб нацедить пива, но вскоре возвратилась с пустым жбаном, вся бледная, едва держась на ногах. Ее осаждают вопросами: «Что с тобой, Бернардина?»

— Я только что видела свою дочь, ту, что в Америке, — она была вся в белом, на вид больная, жалкая, и говорит мне: «Прощай, мама!»

— Ты с ума сошла! Могла ли ты видеть свою дочь — ведь она в Нью-Йорке?

— Я видела и слышала ее! Ах, что это может значить? Уж не умерла ли она?

Домашние думали про себя: «Ну, верно, Бернардина хватила лишнего!» Старуха продолжала горевать. А следующая почта принесла известие о смерти дочери Бернардины; девушка скончалась в тот самый день и даже час, когда мать видела ее и узнала звук ее голоса».

XIII.Г. Бине, типограф в Скассоне, рассказал мне о следующем видении, явившемся ему лично.

«Моя родина, Мезьер, подверглась бомбардировке в течение всего 36 часов, но при этом погибло много людей. Между прочим, была опасно ранена маленькая дочь нашего домохозяина; ей было 11–12 лет, а мне всего 15. Я часто играл с Леонтиной, — так звали девочку.

В начале марта я поехал гостить в Доншери. Перед отъездом я узнал, что девочка в безнадежном состоянии. Но, благодаря перемене места и беспечности, свойственной моему возрасту, я развлекся и забыл о перенесенных бедах.

Спал я один в длинной, узкой комнате, окно которой выходило в поле. Раз, улегшись спать по обыкновению в 9 часов, я никак не мог заснуть. На небе светила полная луна, бросая довольно сильный свет в комнату.

Сон не приходил, я слышал, как били часы, и время тянулось бесконечно долго. Я размышлял, глядя на окно, приходившееся как раз напротив моей постели. Вдруг около половины первого мне показалось, что луч луны движется на меня, потом принимает очертания длинной белой одежды и останавливается у самой моей постели. Чье-то исхудалое лицо улыбается мне… Я вскрикиваю: «Леонтина!» Но лучезарная тень, все скользя, исчезает в ногах постели. Несколько дней спустя я вернулся к родителям, и прежде чем успели со мной заговорить, я рассказал о своем видении; оказывается, оно явилось мне в ту самую ночь, тот самый час, когда девочка умерла».