Рут Четтертон - Ловелас

— Да… божественно.

Какого черта употребила я это слово?

Ноэль поднялся и поставил один из свободных шезлонгов напротив своего.

— Садитесь, дорогая. Пойду принесу вам кофе.

Темные глаза Джойс Кэри, высокой и тоненькой, были полны свежести и ума. Это блестящая актриса и очаровательная особа. Думаю, самая лучшая из подруг Ноэля. Я знаю ее давно и испытываю к ней сильную симпатию.

— Вы провели спокойную ночь? — спросила она небрежно, начиная разговор.

— Да, конечно. Я только что говорила это Ноэлю.

— Действительно. Как я глупа! — Она бросила мне быстрый дружественный взгляд. — Я подумала, может, когда спишь в незнакомой комнате… Вы ведь никогда раньше не ночевали там внизу?

— Нет. — Я посмотрела на нее, но ее глаза бродили вдали по прекрасным английским полям. — А вы, Джойс?

Ее глаза вернулись ко мне.

— Я что?

— Ночевали ли вы в этой комнате?

— Один раз.

И ее глаза снова принялись скользить по пейзажу. Некоторое время мы обе хранили молчание.

— Это прелестная комната, — сказала я наконец.

— Вот как?

Теперь ее глаза остановились на Ноэле, который осторожно ступал по траве, стараясь не расплескать кофе.

— Держите, душенька. Это согреет вам желудок перед завтраком.

Он опустился в свое кресло и прикрыл веки.

Лениво перелистывая экземпляр « Сплетника », Джойс принялась мурлыкать одну из песенок оперетты Ноэля «Горькое счастье»: «Я снова увижу вас…» И надо же было ей напевать именно эту арию, подумала я, приходя в плохое настроение. Но словно прочитав в моих мыслях, Джойс подняла голову и улыбнулась мне. Мурлыкание прекратилось.

С минуту все молчали. Затем, еще не успев осознать, что делаю, я произнесла слова, которые, проснувшись, решила никогда не говорить:

— Ноэль, знаете ли вы, что ваш дом с привидениями?

Не поднимая взгляда, я надеялась, что моя фраза хотя бы прозвучала непринужденно. Я ожидала, что мне ответят: «Стыдитесь, слабая женщина. Вы в самом деле глупы!» или что-нибудь близкое. Однако ничего подобного не последовало.

Было ли это результатом моего буйного воображения или солнца, слепившего глаза, но я могла бы поклясться, что кровь отхлынула от его щек. Он спросил спокойным голосом:

— Что вы видели?

— Ваш дом с привидениями? — Это была скорее жалоба, чем вопрос.

Ноэль не стал отрицать. Он удовольствовался странным взглядом, брошенным на Джойс.

Я была в таком смятении… или если хотите, так удивлена, что не сумела выговорить ничего другого кроме как:

— О! Господи…

И повторила:

— О! Господи!

— Скажите мне, что вы видели, дорогая?

Я горестно качала головой:

— Вы это знали и не предупредили меня, — почти прошептала я.

Оставив без внимания мои слова, Ноэль повторил:

— Что вы видели?

— О! почему вы продолжаете задавать мне этот вопрос? — сказала я с раздражением. Сердце мое не билось: у меня было ощущение, что оно вращается, как волчок.

— Потому что хочу знать. Итак?

— Отчего бы вам самому не лечь спать в той комнате, чтобы узнать?

— Я спал там, — ответил он спокойно, пожав плечами. — Я ничего не видел.

— Ничего? Ха!

— Ничего, — повторил он твердо.

Затем наклонился, впившись в меня глазами:

— А теперь скажите мне в точности, что именно вы видели?

— Я ничего не видела…

— Что вы хотите сказать?

— Это правда, я не видела ничего, но слышала многое!

Он обменялся с Джойс тем же самым странным взглядом.

— Продолжайте, — попросил он осторожно, — что вы слышали?

Я рассказала им все подробно, обо всей этой страшной ночи, проведенной мною, подчеркнув особо, что не спала и что лампы горели.

— И всю ночь я не отрывала взгляда от ужасной темноты в коридоре.

— Вы оставили дверь открытой? — спросил Ноэль.

— Естественно, — ответила я с возмущением. — Не думаете же вы, что я смогла бы подняться ее закрыть. Я была настолько… — Я остановилась и приложила два пальца ко рту…

— О! Господи, — прошептала я.

— Что-то еще?

— Когда сегодня утром я отправилась в ванную, дверь была плотно закрыта!.. Это… Это… не знаю что… должно быть, закрыло ее!

— Поразительно, — сказал Ноэль, нахмурив брови. — Хотя нет, ничего поразительного, — добавил он быстро. — Надо полагать, Тернболл закрыл ее утром.

И видя мой скептический взгляд, продолжил:

— Тернболл, знаете ли, сама добродетель.

Снова возникло молчание. Наконец, я спросила:

— Ноэль, что это?

— Что именно?

— Это, Ноэль. Это, которое меня позвало, которое открыло дверь и которое затем вошло в комнату?