Харитон Мамбурин - Злобный заморыш [СИ]

Кабинет был действительно куда лучше! В этой обители папок и книг, со стенами, обитыми деревянными резными панелями и теплым светом самой наиобычнейшей люстры, я выдохнул так сильно, что казалось, поднял пыль со стеллажей. Всё-таки, когда весь известный тебе мир состоит из комнаты с мягкими стенами, бетонного коридора и допросной с кучей сидений, поневоле напрягаешься куда сильнее, чем осознаешь. Этот мужик определенно был в курсе такого эффекта. Да и стулья тут были куда удобнее и мягче. А уж то, что хозяин этой берлоги бюрократии оставил конвой в первой комнате, так вообще мне очень понравилось.

— Итак, прежде чем мы начнем… — продолжил он, сев уже за свой забитый папками стол, — …я считаю необходимым сделать несколько объявлений. Готовы ли вы их внимательно выслушать, не перебивая и не задавая вопросы?

— Готов, — тут же кивнул я. Вопросов в голове было миллион, от «где я?» до «для кого был тот сверхстул?», но что-то мне подсказывало, что все эти надписи на стенах, инструкции, продуманное поведение — всё это и предназначено, чтобы как можно легче наладить структурированный диалог между двумя неизвестными.

— Отлично, — вновь собрал руки под подбородком военный, — Итак, первое. Меня зовут Кристоф Хейзел, здесь и сейчас я представляю царство Кригстан. Мы ничем вам не обязаны и ничего не должны. Всю помощь, поддержку, информацию и советы вы получаете как знак доброй воли царства, а значит, не имеете ни малейшего права что-то требовать. Это понятно?

— Понятно, — приободрился я, получив очередное доказательство, что являюсь далеко не исключительным попаданцем… куда бы я не попал. Отработанная у них тут технология — в комнате идёт отсечка истерящих, конвой отсекает агрессивных, короткое собеседование определяет степень адекватности, а вот и новая стадия — мне ясно дали понять, что какие-либо требования будут восприняты… без понимания.

— Второе, — сухо кашлянув, продолжил Кристоф, — Даже если наш разговор пройдет либо внезапно окончится в самой ужасной манере, вас всё равно доставят на поверхность, предоставив одежду, еду и свободу. Предвосхищая напрашивающийся вопрос, уточню — поверхность обитаема, большая часть разумных, населяющих этот мир, именно там и живет. Но об этом позже, пока мне нужно, чтобы вы поняли, что здесь вам ничего не угрожает.

Вопросов становилось всё больше, но я благоразумно прикусил себе язык, лишь выжидательно рассматривая Хейзела, всем своим видом демонстрируя готовность слушать и вникать. Вновь мелькнула поощрительная улыбка.

— Вы умерли от старости или затяжной болезни, землянин? — вопросил владелец кабинета, прищуривая глаза. Я почувствовал, как земля зашаталась под моим стулом, а ладони вспотели. Ведь не ослышался же? Он действительно это сказал?!

— Вы далеко не первый и, надеюсь, не последний, кто оказывается в нашем мире после смерти на Земле, — продолжил военный, — Думаю, вы уже заметили, что приём «гостей» у нас отработан довольно хорошо. Информация специально подается дозированно, чтобы воскрешенный принял новые для себя реалии спокойно и рассудительно. Увы, чаще всего подобные вам ведут себя… нерационально. Некоторые впадают в истерику и буйство, большая же часть начинает лихорадочно задавать вопросы, кричать, обвинять нас в похищении… иногда приходится тратить дни, чтобы подготовить такого как вы к рациональному разговору. Счастливым исключением являются умершие от старости или в итоге затяжной болезни — эти люди обычно успевают как следует сжиться с мыслью, что их земной путь окончен. Оксюморон, конечно, но… я угадал?

— Да, — выдавил я пересохшими губами, — Болезнь.

— Замечательно, значит вы готовы к жизни новой. Готовы здесь и сейчас. Не собираетесь кидаться на окружающих, кричать, что вы под наркотиками, звать маму, президента или бога. Вот последнее делать вам точно не рекомендую, так как бог у вас теперь точно есть. Извините, тороплюсь, нарушаю регламент. Несмотря на то, что, как я уже и сказал, вы далеко не первый, но событие отнюдь не рядовое и вовсе не частое. В среднем я провожу такую беседу раз в полгода-год.

— Мне бы что-нибудь попить, — каркнул я. Новости о том, что я воскрешен, были не особо свежими — легко было догадаться по-новому, хоть и костлявому телу. Но вот та легкость, с которой этот весьма серьезный на вид человек, явно не гнушающийся умственным трудом, заявил о том, что у меня теперь есть бог… она пугала. Это было сказано небрежно, мимоходом, с иронией. Как будто стиральную машинку подарили!