Иван Солин - Франт 3

— Не понимаю о чем ты.

Да я и сам не очень: что за ДШК такой? Но не суть, я про эти… ну тра-та-та-та-та, которые.

— Мне известно, что ты подразумеваешь под этим корявым словом: «пулемет», но полдюймовки ручными не бывают, а третьдюймовки по итогам Испанской кампании признаны малоэффективными против бронетехники, поэтому по новому уставу с 23го года в пулеметных взводах при роте их больше нет. Это полурослики с ними всё еще носятся. Им как раз по размеру(презрительно).

Фигасе, ты прям как Правдапедия.

— Какая еще… педия?

Да если б я помнил, Саня. Но вроде это то, из-за чего народ перестал помнить прочитанное. Зачем, когда в любой момент можно посмотреть всю «правду»? Так говоришь: нормального автоматического оружия в отделениях нет? А как тут у вас с командирскими башенками? И промежуточным патроном? А то если что, то имейте меня ввиду. Я за всегда готов открыть глаза! Чего молчишь?

— Не помню. Когда сердился, будто само как по написанному пёрло, а сейчас… опять пустота.

Ну не переживай. Вспомним как-нибудь.

— Ты как, рыжик? — наконец обратил я внимание на теплый комочек в моих объятиях.

— Я не рыжик. И можешь уже встать с меня, — как-то не совсем искренне потребовала вся красная младший санинструктор Толстая.

Слыш, Санек, а я чё прям гроза женских сердец? В смысле красавчик?

— Княжич ты. Тфу ты. Я!

Мажор значит? Выгодная партия для охотниц. Жалко, красивая девочка. Слушай, Шереметьев, то ты боярич, то княжич. А в чем разница-то?

— Я… не помню я. Опять не помню, Костя.

Ну ничего. Мы так потихоньку, по чуть-чуть всё и припомним. Ты главное, Санек, не падай духом.

— А? Чего говоришь, Сонечка? — вынырнул я из пучины шизофрении и вновь обратил внимание на эльфийку.

— Вставай, — в очередной раз пропищала из-под меня эта милота.

— Попытаюсь, милая. Видишь же, раненный я, — вздохнув от перспективы так скоро прекратить столь плотное наше знакомство, попытался чуть покривляться я, но был спихнут необычайно вдруг решительной и довольно сильной малышкой. — Да стой ты! Куда хватаешь? Надорвешься же. Шучу я. Сам встану. Сам пойду. Эх, нетерпеливая какая.

— Чего ж замуж не взял тогда?

— Не помню, лапочка.

— Все вы одинаковые, — и ушла.

Одинаковые, кто ж спорит.

Я вот что не пойму, Сань, раз пулеметы винтовочного калибра, ну 7.62 в смысле…

— Третьдюймовки?

Ага, они самые. Так вот, если у вас не используют их из-за малой эффективности против бронетехники, заменив на крупнокалиберные 12.7, полдюймовки которые, то где ж тогда эта ваша хваленая бронетехника, которой судя по всему должны быть прям ОРДЫ, раз для борьбы с нею потребовались столь кардинальные изменения, а ее обилие должно было компенсировать утраченную плотность огня? Чего ж солдатики у вас маршевыми ротами, с одной лишь стрелковкой, пусть и самозарядной, в бой спешат пешкодралом, а не бронированным мотопехотным кулаком мчат под прикрытием брони утыканной пулеметами? А? Чего молчишь?

— Не знаю(подавленно). Наверное есть веские причины(раздраженно).

Ага-ага. Вредительство и шпионы. Стопудово. А кто у вас тут великий кормчий? Эльф во френче и с трубкой? Ау. Обиделся что ли?

Весь этот немного пугающий разговор с моей шизофренией происходил пока я помогал оттащить убитых на обочину, где были сформированы похоронные команды, а раненных на возы, где место освободилось. Мда.

Пусть атаку Коршуна, как называли бойцы тот летающий пепелац имперцев, и удалось сорвать, но этот урод всё же прошелся своими, столь не эффективными по мнению эльфийского руководства, третьдюймовыми пулями по запруженной дороге, вырвав из жизни некоторое количество как спешащих к фронту бойцов, так и ползущих в тыл ранбольных. С нашей телеги мы потеряли и товарища пехотного поручика, который лежал рядом со мной, и того красноармейца, что метался в бреду на коленях политрука. Сам же он, получил еще одну пулю во вторую ногу, когда пытался прикрыть своим телом раненных и сейчас вновь перевязанный занял некогда мое место.

Соня металась тем временем между телегами, всеми силами помогая старому…

— Этому военврачу около ста пятидесяти.

Ага, седовласому эльфу-очкарику с перемотанной головой, который если и мог в своем состоянии что-либо предпринять по профессии, так это только отдавать указания рыжей, которая стала его «руками». Когда же всё кончилось, он потерял сознание и был размещен на лучшем месте одной из телег, чтобы мы продолжили свой путь.