Руслан Муха - Кологверат - найти себя

Туя отвела взгляд, выругалась.

— Но почему ты потом не вернулась к высшим, после всего?

— Да ну их, этих занудных снобов. Я обладаю невероятным преимуществом перед всеми жителями низших миров. Я выбрала расу ведьмы с самыми навороченными статами. Я притащила сюда кучу амуниции, артефактов, позволяющих мне делать все, что только в голову взбредёт. Мне нравится то, что я имею, и это мир мне нравится. Даже барьер не слишком-то беспокоит меня. Вот только молодость бы вернуть. Я ведь из-за этого и сижу затворницей, не нравится мне щеголять немощной, уродливой старухой. По-женски неприятно. Так как насчёт обмена?

— Хорошо, но только если это впишется в мои собственные планы.

— Впишется, впишется. Эликсир в Призрачном лесу. Тебе туда все равно нужно. Виола там спрятала твой подлатник.

— А где именно, не знаешь часом? — с надеждой уставился я на нее.

— Нет, — вздохнула Туя.

— Ты что-то говорила про божественное тело, — вспомнив, сказал я. — Я вот что-то не понял: а это тогда что за тело?

— Старое же. Ты в нем щеголял еще тогда, когда не было ни богов, ни Кологверата, только Город Солнца.

— Странно...

— Да что ж тут странного? Божественное тело украл Ангра-Белейс, а кроме этого, другого у тебя не было.

— Я кстати, видел и Виолу и Нику, — решил я рассказать.

Вдруг Туя вздрогнула, а затем сделала вид, словно ни капли не удивлена:

— Ника здесь, в Чарграде, — кивнула ведьма, но при этом морщины на лбу, складки на переносице стали глубже, а лицо старухи напряжённей. — Она все время рождается в одной семье, через поколение в своём настоящем теле. Ника сама так решила, надеялась, что так тебе проще будет найти её и не ошиблась. А Виола где?

— В Соргарде.

— Она сорг? — ужаснулась Туя, страшно выпучив глаза.

— Нет, она кинцемори.

— Бедная девочка, — покачала головой Туя. — Быть кинцемори в Соргарде, ещё хуже, чем соргом.

— Мне удалось спрятать её в Подземном городе.

— А! — улыбнулась Туя. — Ты нашёл его!

— Ты что-нибудь знаешь о нём? Зачем он?

— Как же не знать? Он полностью дублирует островной бункер, где сейчас находимся мы.

Теперь был мой черёд удивляться.

— Полностью дублирует?!

— Именно. Там даже тела наши дублируются в капсулах. Но только разбудить нас отсюда нельзя.

— Я не видел там никаких капсул... Хотя! Двери на кодовом замке!

— Да, мы там, — кивнула она.

— А код знаешь?

— Нет конечно! — возмутилась Туя так, словно я её оскорбил.

— Мне что-то ещё следовало бы знать? Что-то важное?

Туя вдруг чего-то испугавшись, отвернулась. А затем замотала головой, мол, нет.

— Ульяна Николаевна?! — возмущённо воскликнул я. — Ты что-то не договариваешь!

Она цокнула и махнула рукой, всем своим видом показывая, чтоб я отстал от неё.

— Ну что за детский сад? Говорите!

— Да нечего говорить! — возмущённо прикрикнула она, а затем, резко переменившись, улыбнулась и кивнула подбородком: — Вот, Каагмар, наконец, пожаловал.

Я повернулся — впереди замерцало, засияло и вспыхнуло ослепительно ярко. В лучах промелькнули очертания. Каагмар, слишком разительно отличался от Кири. В жизни Кирилл был тощим и щуплым, а здесь же широкоплечим атлетом. Да и лицо совершенно другое. Правильное, безупречное, тонкое, где-то даже надменное. Золотистые локоны до плеч, широкая улыбка. С Лиадой они бы смотрелись идеально. Неужели и я так выглядел, когда был богом?

— Олег! — широкая сияющая улыбка озарила лицо Каагмара. Он раскинул руки в стороны, очевидно собираясь меня обнять. Я не противился.

Каагмар сжал меня крепко, будто в тиски, похлопал по спине. Я вяло похлопал его в ответ, почему-то чувствовал себя слегка неловко. Наверное, потому что от Кири здесь не было ничего мне знакомого, здесь был только Каагмар.

— Ты жутко выглядишь! — не переставая улыбаться, воскликнул он, когда с объятиями было покончено.

— Да, есть такое, — кивнул я, почесывая затылок. — Зато ты, выглядишь чересчур хорошо.

Каагмар не обратил внимания на мою остроту.

— Он тоже не помнит своей прежней жизни? — спросил я Тую.

— Нет, — поджала она губы. — Только то, что я рассказываю, о чем напоминаю. Но Вездесущий всё равно стирает богам память и он снова все забывает.

— Не знаешь, зачем он это делает? — изучающе разглядывая лицо старухи, спросил я.

— Нет. — Устало ответила она. — Я думала об этом, но точно сказать не могу. Словно он пытается стереть любые воспоминания о человеческом бытие. Будто ему необходимо сделать так, чтоб они думали и считали себя настоящими богами.