Park Saenal - Во всеоружии (Overgeared) Книга 2

– Рад слышать…

– Если он не будет пить, то со временем и вовсе поправится.

Затем вместе с Саймоном я направился в палату Хана.

– Ох, это ты. Я многим обязан тебе, – увидев меня, произнёс кузнец.

– Люди должны помогать друг другу, и особенно тем, кто оказался в сложных жизненных обстоятельствах. Врач сказал, что Вас уже можно выписывать. Всё, что Вам нужно, – это просто заплатить за лечение, – с улыбкой ответил я.

– …

Почему Хан не ответил? Чувствуя, что в этом кроется что-то неладное, я подозрительно посмотрел на кузнеца.

Как и ожидалось, его дальнейшие слова были словно гром среди ясного неба.

– Извините… Я сейчас не…

– Т-только не говорите … Только не говорите, что Вы не будете платить по счету.

– Не то, что бы я не хочу… Просто, я не могу. У меня совершенно нет денег.

– И что тогда делать? Доктор, здесь можно лечиться в долг? – повернувшись к Саймону, спросил я. В то же мгновенье его вечно любезное выражение лица исчезло, сменившись максимально деловым видом.

– Рассрочка и кредит невозможны.

– …

Больше всего я хотел бы оставить этого старика разбираться со своими проблемами самостоятельно, но тогда не смог бы получить новое задание.

«Ч-чёрт бы его побрал! Только подумаешь, что в моей жизни настала белая полоса, как тут же появляется чёрная!».

За лечение Хана мне пришлось отдать целую золотую монету. Впрочем, я решил как можно быстрее забыть об этом факте, поскольку если бы я посчитал все свои сегодняшние затраты, то наверняка стал бы следующим пациентом Саймона.

Спустя какое-то время мы вернулись в кузницу.

– Ещё раз спасибо.

Как только Хан подошёл к дверям своей кузницы, он повернулся ко мне и низко поклонился, выражая тем самым свою искреннюю благодарность. К счастью, у него всё-таки была совесть. Он хотя бы поблагодарил человека, который заплатил один золотой за его медицинские счета.

– Большое спасибо. Благодаря тебе я вновь почувствовал надежду. Я сберёг дело, которым моя семья занималась на протяжении семи поколений, и которое из-за своего невежества я практически потерял. Даже не знаю, чем я могу отплатить… – со слезами на глазах произнёс Хан.

В отличие от молодёжи, пожилые люди были куда более чувствительными.

– Эй… – произнёс я, взяв грубую руку Хана.

Именно так поступали главные герои какой-нибудь драмы. Они похлопывали противоположную сторону по плечу и произносили нечто наподобие: «Разве мы не должны помогать своим ближним? Это всё пустяки. Не стоит горевать. Мне ничего не нужно…».

Но я не был главным героем драмы! Я был неудачником, рождённым в жестоком современном обществе, в котором царили законы джунглей. И я хотел награду!

– Если Вы действительно цените мою помощь, то можете мне просто что-нибудь дать.

– Да, это было бы правильно. Я обязан чем-то тебе отплатить. Но ты оказал мне слишком большую услугу, поэтому я даже не знаю, чем…

На самом деле этот пожилой кузнец был очень простым и честным человеком. Если он был кому-то должен – он всегда стремился рассчитаться по своим долгам. Вот почему я должен был продолжать реализацию задуманного мною плана.

– Эти бандиты практически лишили Вас кузницы. К тому же, если Вы будете продолжать выпивать, Ваше здоровье ухудшится, и Вы в конце концов умрете.

– Угрм-м… Это верно…

– Потеряв сознание от повышенного давления, Вы вполне могли умереть. Думаю, справедливо будет сказать, что отведя Вас в лечебницу и заплатив за лечение, я в какой-то степени спас Вам жизнь.

– Да, это так.

– А потому, как своему спасителю, Вам следовало бы дать мне сокровище, эквивалентное Вашей жизни! – закончил я.

В ответ Хан перестал проливать слёзы и преисполненным сожаления голосом ответил:

– Сокровище, эквивалентное моей жизни… Но у меня такого нет. Что же мне делать?

– Не стоит горевать. Я не хочу, чтобы Вы испытывали муки совести, а потому… – произнёс я, недвусмысленно указывая пальцем в сторону второго этажа, – Если Вы дадите мне Дайнслейф и Вальхаллу, этого будет вполне достаточно.

От волнения моё сердце было готово выпрыгнуть из груди. Если бы мне только удалось заполучить эти два артефакта… Тем не менее, мир был устроен далеко не так просто.

– Эх… Это семейные реликвии, которые передавались в моей семье из поколения в поколение. К сожалению, даже моя жизнь по сравнению с ними не стоит и гроша. Я готов отдать тебе свою жизнь, но не их…

Это был недвусмысленный отказ. Однако, если он был настроен так решительно, то почему смотрел на меня таким серьёзным взглядом?