Мунгит Балий - Бех [СИ]

Зима — сама тревога и смятение — вскочила, стала искать глазами, откуда исходит это пение? Это оно, то самое чувство, которое рождалось всякий раз, когда она прижимала к груди младенца, когда она благословляла чужого малыша из приграничных селений. А это ее, милый любимый сыночек!

Эуи тоже встал, его сердце трепетало от неясного, щемящего чувства. Он приобнял Зиму, а она прильнула к нему, продолжая вслушиваться в звуки, вглядываться в пустоту.

Большие голубые глаза Зимы наполнились слезами. Она повернулась к Эуи, не отводя молящих, требующих, вселенских глаз. Он принял этот взгляд своей черной, огромной, дикой и затягивающей бездной. Мгновение длилось вечно, песня лилась уже без слов, нежное детское пение струилось среди бутонов, света мотыльков, капель воды, журчания ручья.

Они оба поплыли, каждый в глаза друг друга. Все ближе и ближе, легкое прикосновение губ — как ток пробежал по всему телу, все наполнилось электричеством. Каждый волосок на теле трепетал от электрических волн. Она, еле дотрагиваясь, стала целовать его губы, он, как ученик, повторял ее движения. Это было так сладко, тепло и прохладно, влажно и обжигающе, хотелось еще и еще. Он хотел больше, он стал жаден, он не мог больше только касаться ручья. Он хотел пить, жажда охватила его целиком. Он притянул ее ближе, еще ближе, они жадно пили и пили друг друга. Его огромные крылья обхватили и укутали ее всю, все ее тело, а ее крылья покрыли их плечи и головы. Переливающийся кокон, то цветной, то белый, вспыхивал, переливался и пульсировал……

А песня все звучала и звучала……

Эуи проснулся от щекотания ресниц, она спала у него на груди. Крылья, как и у него, раскинуты в стороны, ее голое тело — практически невесомо, но от каждой части исходит волна счастливой неги, теплой радости, постоянной чудесной энергии. Они были связаны этой энергией. Эта прекрасная река жизни теперь навсегда объединила их в одно целое, где бы они не находились. Он нашел сокровище и решил посмотреть, чем же он стал обладать, увидеть ее, как мальчишка, украдкой подглядеть линии ее голого тела, и слегка приподнял голову. Она тоже стала сонно приподниматься. Поймала его взгляд, приподняла упругую попку и согнула одну ножку, демонстрируя, соблазняя, весело скосив глазки. Как бы сказала, — действуй, а то убегу. По всему телу Эуи побежали мурашки, и в мужскую часть потекло уже знакомое, приятное жжение и тепло, рождая необузданную силу.

И тут они оба услышали, басовитое фырканье. Эуи, быстро приподнявшись, поспешно прикрыл голую Зиму крыльями. Из его объятий шаловливо выглядывала снежная растрепанная её головка. Они оба одновременно увидели огромную, добродушно улыбающуюся, белоснежную морду дракона. Он лежал, как собака, готовая быстро кинуться за мячиком, как только прикажет хозяин. Позади колыхался огромный хвост, создавая звук разрезаемого воздуха. Из его мыслей протяжно, ласково, прозвучало:

— Пааппаа, маааммаа.

Огромные глаза Зимы стали в два раза больше. Она инстинктивно дернулась в объятиях Эуи, но он крепко удержал её. Эуи посмотрел на дракона, затем на Зиму, и ласково сообщил ей:

— Это мой сын Тэуил, я дал ему жизнь и любовь.

Зима в растерянности заглянула в глаза Эуи, и увидела все его приключения за эти два дня отсутствия. Очередное преимущество общения мыслями. Она обмякла успокоившись. Взглянула на дракона, с вопросительным взглядом:

— Сыын?

Теперь была очередь объясняться ему:

— Мамочка, я тебе все расскажу, когда придет время, ты ведь и сама стала вспоминать. Я нашел тебя! Я люблю тебя, мама! Если ты уберешь из сознания противоречие разницы наших материальных форм, тебе станет гораздо проще вспомнить. А пока, прими меня таким, какой я есть сейчас. Наша встреча, как и все во Вселенной, не случайна. Я расту, мама, сейчас я в самом начале своего роста. И у меня уже не получится спеть тебе песню мальчика о своей любимой маме. Но я научу своего будущего братишку, который родится у вас через три месяца. Я смогу очень многому научить его, драконы не теряют память об опыте поколений. Мы постоянно накапливаем мудрость, пока не оборвется нить рода.