Владимир Борисов - Вечная игра [СИ]

Присев на камень, разломил брусок, и, глядя то на звездное небо, то на колышущуюся от ветра светящуюся траву, принялся за свой подарок. А этот мир не так уж и плох, даже для обезьяны без бафов.

Не знаю, сколько прошло времени, хорошее всегда заканчивается быстро…

Все, хватит релаксировать, пора уже разобраться с одной взбалмошной дрозофилой. Активировал вызов наставника.

В воздухе появилось растрепанное существо со спутанными волосами. Сделав несколько неровных кульбитов, оно спикировало на землю с жужжанием подбитого мессера. Упав на лист лопуха в позе морской звезды, фея, что-то промямлила, о том, что девочки больше не танцуют и отрубилась.

— Отлично, храпящая фея, — я подошел к ней, и, подняв тушку за крыло, начал трясти.

Как итог, фея приоткрыла глаза и просипела:

— Воды… — И снова отрубилась.

— Да, где же мне взять воду?

В голове пронеслось, — может плюнуть на неё.

Фея, как будто услышала, и, не открывая глаза, вытянула руку вперёд:

— Река там.

Положив её обратно на лист, побежал в указанном направлении.

И действительно, не так далеко от поляны протекал ручей.

Попробовав воду на вкус, получил небольшой баф на восстановление энергии.

Куда же её набрать, в инвентаре никакой фляги не было, а в руках могу не донести.

Пошарив по кустам, нашёл полую палку, вроде бамбука, то, что надо.

Игровая механика позволила наполнить её водой.

Вернувшись, не смог удержаться и окатил фею холодной водой. Из под льющейся струи раздался невнятный вскрик, заглушенный бульканьем.

— Ну как, ещё водички?

— Ничего другого от такой обезьяны и не ожидала, — Фея, села на листе и начала выкручивать волосы.

— Между прочим, сама виновата, обучила бы меня превращаться, и не пришлось бы обезьянничать.

— Да? И в кого же ты собрался превратиться?

— Это уже вопрос второстепенный, главное превратится, — ответил я с непоколебимой уверенностью.

— Тогда мотай на хвост…

— У меня нет хвоста, — на всякий случай ещё раз проверил, ощупав себя руками.

— Не перебивай. Все то же самое, что использовать активный скил, представляешь, как он срабатывает и вуаля… Можно активировать и жестом.

Я сосредоточился, представил, как моё тело меняется, внутри разлилась теплота и…

И ничего не произошло, меня пронзила страшная догадка, а что если в качестве граней я выбрал того же мимика, теперь останусь бафером, без бафов.

— Не получается, закричал я, глядя на свои мохнатые лапы.

— Не ори, я же тебе говорила, что мозг адаптируется постепенно, сначала надо много времени, потом все придёт в норму. К тому же, проверь свою энергию, часть потратилась на превращение, рекомендую сходить водички попить, заодно успокоишься и энергию восстановишь, а мне надо переодеться после купания.

— А как же…

— Река ты знаешь где, — перебила меня фея.

Поникнув головой, поплелся к ручью, таща за собой свою поительную палку.

Дойдя до берега, присел на камушек и опустил ноги в воду.

В воде отражались луна, звезды и обезьянья рожа.

Ткнув в неё палкой, стал перемешивать воду, человек может бесконечно долго смотреть на три вещи, и это отражение в них не входило.

На противоположном берегу в это время, закинув удочки, сидело двое.

— Дивись Микола яка мавпа. Дістань мережу, зараз спіймаемо.

— Погоди, она рыбу палкой ловит.

— Смішна. Нічого не вийде, палиця — це не вудка.

— Давай посмотрим, может, споймает что, Дарвин сказал, что труд сделал из обезьяны человека.

— Мене Дарвін з мавпи не робив.

— Шшшш.

И они, затаившись, стали наблюдать дальше.

А посмотреть было на что. Полная луна давала достаточно света, чтобы увидеть, как шерсть пропадает и под ней проступает бледная кожа, лицо укорачивается, большие лапы становятся руками.

И вот уже человек вскакивает на ноги, кричит — Эврика! — бегом срывается с места и пропадает в лесу.

Рыбаки переглянулись:

— Так говоришь, у какого гоблина ты покупал этот самогон?

Выбежав на поляну, я просто был вне себя от восторга. Теперь я стал человеком, и мог войти в людское поселение без того, чтобы в тебя тыкали пальцем или постоянно спрашивали, какой расы это чудо.

Вот только поделиться впечатлениями мне было не с кем, фея опять спала, на этот раз под лопухом.

Посмотрев на неё, завернутую в многолоскутное одеяло, размером с носовой платок, во мне заговорила доброта или осторожность, не знаю что больше, но будить фею не решился.

Тем более, что мне стала доступна грань, в которой предстояло разобраться.