Антон Емельянов - Последняя петля 2

— Пожалуй, надо бы поспать, — я сам себе пожелал спокойной ночи, решив отложить все остальные дела и эксперименты на завтра, и рухнул в кровать.

А потом, такое чувство, что прошла буквально пара минут, как меня разбудил телефонный звонок.

— Макс, — это Света. Даже спросонья я узнал голос девушки. Но зачем она звонит? Просто пришла в себя и решила поболтать? В полвосьмого утра — наверно, не самое лучшее время для этого.

— Ты в порядке? — первый вопрос, который сразу пришел в голову.

— Я… — девушка явно задумалась. Или напряглась? — Да, я в порядке. Подумала, вдруг сможешь сегодня меня навестить. Я в девятой городской…

Она что-то еще говорила, какие-то мелочи вроде номера палаты, но я практически не слушал. Наверное, действительно стоит к ней забежать — поддержка Свете точно не помешает, а я тем более уже вряд ли опять засну. Вот только, насколько я знаю, в больницы с утра не пускают. Немного даже жаль, что у меня сотня репутации с военными, а не с медиками.

— Зайду, — коротко сказал я в трубку и завершил вызов.

Взяв с полки свой бон (тот, который уже был с привязкой), я покрутил его в руках, рассматривая и спросонья немного не веря в то, что у меня вчера действительно получилось. Как будто все было во сне, но нет — стальной жезл приятно холодил ладони.

Спрятав его под рукав рубашки, я подхватил второй, тот что с щитом — на вид, кстати, никакой разницы. И вот с двумя бонами, прижатыми к каждой из рук, я почувствовал, что готов к любым неожиданностям. А значит, можно ехать. Я вызвал такси, и уже через пару минут садился в громко рычащий прогнившим резонатором старый немецкий седан, который повез меня в больницу к Свете.

— Я к Соколовой, — сдержанно улыбнувшись, сказал я дежурной медсестре. — Третья палата.

Никаких вопросов, никаких просьб — я пришел во внеурочное время, так что на лице и в голосе должна быть исключительная уверенность.

— У нее уже посетитель, — крашеная блондинка слегка за сорок не возмутилась моим ранним визитом. — Вам лучше подождать.

Неужели Ванечка прискакал к своей возлюбленной? А что, вот он шанс выказать чувства и показать свою преданность. Я бы сам точно так сделал… Правда, в прошлые недели, даже когда Света попадала в реанимацию, я не помню, чтобы он опаздывал на работу, так что, скорее всего, там кто-то другой.

— Мы знакомы, — пока я прокручивал в голове варианты, язык без моего участия выдал медсестре причину меня пропустить. — Вместе работаем.

Женщина посмотрела на меня с недоверием, но потом медленно кивнула и даже указала рукой направление. Получилось. Как я и надеялся, медсестра решила, что если все друг друга знают, то чего людям мешать.

Я шел по коридору, огибая пациентов, которые, по всей видимости, спешили кто на процедуры, а кто и на завтрак — в воздухе отчетливо ощущался запах пшенной каши и свежезаваренного какао. В целом отделение было бедненькое: местами начала отслаиваться штукатурка, диваны и пуфики из кожзаменителя едкого свекольного цвета сверкали потертостями. Да и двери в палаты тут не меняли, наверное, с начала двухтысячных. Зато вход в местопребывание Светы явно выделялся из общего убранства — оказалось, что это небольшой ВИП-бокс на одного или максимум двух пациентов. Я понял это как только вошел в своего рода прихожую с отдельным санузлом справа… И, собственно, на этом моменте меня перестал интересовать интерьер.

Бокс и вправду оказался двухместным, но одна койка пустовала, а вторую загораживал своей мощной спиной человек, вернее, вели в изумрудном мундире имперской безопасности. Меня он не мог видеть, да еще и, похоже, не слышал. Неожиданно в голову прилетела неуместная мысль — медсестра, судя по всему, среагировала не просто на мои слова о знакомстве, а, прежде всего, на то, что я якобы тоже из органов.

— Ммм! Нннн! Бур-бур-бур! — особист что-то бормотал себе под нос или же просто пыхтел от напряжения.

Очнувшись от замешательства, я решил поздороваться, и тут изумрудный мундир почувствовал, что в палате он не один. Резко замолкнув, особист повернулся ко мне, заставив одновременно и испугаться, и удивиться.

— Опять ты? — жирное лицо Катона Блака исказила недовольная гримаса. — Не спим мы с ней, если хочешь знать…

Я сделал несколько шагов вперед и успел заметить, что толстяк резко убрал покрытые слабым свечением руки от головы девушки, лежавшей на койке без движения. Глаза ее были закрыты, а кожа бледная как накрахмаленное полотно. Похоже, я как нельзя вовремя!