Михаил Хиль - Искатель

Дедушка поспорил с ними, и на удивление, после минуты препирательств и ругательств, в обе стороны, цену снизили до медной монеты с человека, и мы прошли. Очень странно выходит, зачем было ради четырёх монет тратить на них время и устраивать скандал, и как, вообще, стражники могут снижать налоги по своему желанию? О чём я и спросил.

— Ремиан, ты многое пока не знаешь. Например, эти стражники, вообще, не должны брать налог с путников, только с торговцев, а у нас не было телеги с товарами, деньги, которые они берут, это деньги лично для них.

— Так они воруют?! — негодование, просто, рвало меня на части. Как так? Почему тогда дедушка, зная это, вообще, дал им денег? Почему их ещё не бросили в темницу? — Пойдём расскажем начальнику стражи! Их всех повесят.

— Вот об этом я и говорил. Ремиан, бывают и плохие люди, которых довольно много. Начальник стражи тоже получает деньги от этих ребят. Они все работают вместе, чтобы ободрать людей. И, наверное, лорд города и окрестных, тоже получает от них свою долю. Нет смысла бороться с этими людьми, зачем тебе это? Через неделю нас тут уже не будет.

— Но король! Он, что не видит? Это же его народ! Зачем вообще нужен король, если он так плохо правит? — возмущался я.

— Внук, по сути, король берёт с каждой территории налог, а как на там обстоят дела, и как хорошо местный лорд управляет, его мало волнует, пока деньги поступают. — совершенно безразлично отвечал дедушка.

— Но как же так?

— Если у нас будет слабая армия, другие страны захватят эти территории, людей уведут в рабство, множество из них вообще убьют на месте, а сами земли займут новые жители. И пока король ограждает всех от этого, можно сказать он худо–бедно, справляется со своей задачей. Ему не надо быть хорошим и мудрым.

— Как–то это не справедливо…

— А жизнь, мальчик мой, вообще, несправедлива… — с грустью в голосе произнёс дедушка.

Я решил пока оставить его в покое, как–то очень уж печально стал выглядеть дедушка, надеюсь он не будет переживать из–за бедных жителей этого города. Очень вонючего города, хочу вам сказать. Тут канализации нет, что ли?

Нет, всё замечательно, тут есть канавки вдоль улиц, по которым огромное количество помоев смывает, куда–то вглубь города… Там большие канализационные тоннели или всё, просто, смывают в реку? В одной из книг читал, что так тоже делают. Не все города могут позволить себе вырыть полноценную канализацию и обычно обходятся такими… я бы их назвал, дерьмостоками.

Надеюсь, мы не задержимся тут, очень уж надолго.

В целом, город скорее был милым, чем мерзким. Не очень широкие улочки, не такие толпы народа, как в столице, наверное, всё–таки пятнадцать тысяч — это не так много. Кстати, я заметил, что несмотря на грязь и серость, город проектировался целиком. Как я это узнал?

Ну, в одной умной книге, однажды писали, что города иногда сначала планируют, делают разметку под дома и улицы. Бывают и стихийные нагромождения, улицы тут конечно не такие широкие как в столице, но они точно похожи на заранее размеченные, ровные ряды домов это подтверждают. Хотя и не везде, в некоторых кварталах я видел, как между домами сооружались различные пристройки, иногда перегораживая целые улицы. Нам не надо было туда сворачивать, и я был этому рад.

Постепенно, мы продвигались ближе к центру, этого, уже не так сильно пахнущего города. Похоже я привык к этой вони, ведь на улицах стало, хоть и чище, но ненамного. Улица за улицей, город облагораживался. Дома становились менее обшарпанными, улицы менее, менее… засраными? Город был всё–таки не очень большой, но пешком его пересечь, было не так уж легко и быстро.

До этого попадались какие–то лавки, но там они выглядели, как какие–то прибежища разбойников, чем места, где можно купить, что–то полезно. Запаха, милой сердцу, выпечки я вообще не чувствовал. Но тут уже стали появляться разные таверны, что ещё может быть под вывесками, типа: кружки с пенным напитком или какой–то слишком грудой женщины? В первом, наверное, продают хорошее пиво, а второе заведение, точно славится своими подавальщицами, которые доедают за клиентами. Иначе не представляю, как она такие бидоны наела, о вон вышла одна. Какая–то она странная, для подавальщицы, разукрашена и в пёстром платье. А что это может значит? Только, то, что там отменно кормят! Туда–то мы и пойдём.

— Деда, потом зайдём туда? — и указываю на вывеску с заведением, явно не обделённым хорошей кухней. Интересное ощущение… я сейчас точно чувствую, что обычно спокойная Денаин начала злиться. Вот как я ощущаю её чувства, только чего она злится? Обязательно накормлю, как она могла подумать, что оставлю голодной?