Александр Шапочкин - Велит

Дело в том, что слизистые оболочки в мёртвом теле не работают от слова совсем. Так что индивиду, что отважится на секс с вампиршей, придётся основательно запастись лубрикантом. Где его взять в фентези-мире, тот ещё вопрос. Так что мне заранее жаль беднягу, но процесс для него будет напоминать половой акт с пачкой наждачной бумаги. И это в лучшем случае. И это существенно обесценивает вампирш как саммонов. Да и вообще, некромантию в целом.

Нет уж, если говорить об масс-культуре, то второй типаж из «плохих» гораздо интереснее. Я о суккубах, если что. Да и вообще, демоны гораздо эстетичнее и смотрятся солиднее. Хотя в этом случае можно перефразировать известную поговорку: не суй, не зная, где у партнёрши зубы, а то можешь получить сюрприз даже в самых не предназначенных для еды местах. Демоны – те ещё затейники.

– Короче, исходя из сказанного ранее, некромантия это совсем не моё, – попытка донести до собеседницы мою точку зрения не то чтобы удалась, но кричать на меня она перестала. – Я, конечно, дико извиняюсь, если задел вашу профессиональную гордость. Весьма возможно, что лично вас эти моменты не интересовали, я имею в виду до того, как вы стали книгой, но, как по мне, это немаловажный аспект жизни. Хотя даже если все наоборот, и вы сознательно выбрали этот путь, то я вполне толерантен, если личные пристрастия не выставляются на всеобщее обозрение. Вот.

– Постой, мальчик, не части, – в голосе книги послышалось недоумение. – Я не очень поняла последнюю часть. Ты не слишком хорошо говоришь на всеобщем, так что можешь повторить словами попроще?

– Я говорю…

– Стоп! Ты сейчас что, меня некрофилкой назвал?! – эхо криков разгневанного фолианта пошло гулять по пещере. – Меня! Калурию Агни, могущественнейшую чародейку полусотни миров, огнём и льдом уничтожавшую заразу Хаоса?!

– Ну, мало ли у кого какие тараканы в голове, – я пожал плечами, – но прошу прощенья, если оскорбил. У нас к этому тоже сугубо отрицательно относятся, но вот в других странах, там будь хоть скотоложцем, хоть боевым вертолётом. Даже гордятся этим.

– А чего тогда врал, что, мол, тебе всё равно? – я прямо представил хитрый прищур на лице чародейки, хотя со всем остальным фантазия пасовала, – В остальном тоже, поди, обманул?

– Да боже упаси, – поспешил откреститься я. – Всё чистая правда, могу Системой поклясться. Если человек не нарушает ничих прав и свобод, то может заниматься, чем захочет, и жить, как захочет. Но когда он начинает тыкать в лицо своей исключительностью и требовать для себя привилегий, то уж извините, терпеть я это не намерен.

– Ладно, оставим эту тему, – фолиант удовлетворился моими объяснениями, – хотя я тоже никогда не понимала труполюбов, ну, то есть некромантов. К тому же они больше остальных подвержены заразе Хаоса. Из-за склада характера, а может, оттого что сама нежизнь – есть не что иное, как одно из проявлений Предвечного, я так и не разобралась ни при жизни, ни после неё.

– А вас после смерти в книгу засунули? – я сначала задал вопрос, а потом понял, что спрашивать подобное верх бестактности, – извините, не подумал. Вам, наверно, неприятно об этом говорить.

– Да, весёлого в этом ничего нет. Но я уже привыкла к такому существованию за все эти годы, – казалось, чародейка поморщилась. – К сожалению, нет. Духов часто привязывают к материальным носителям, создавая артефакты или големов. Шаманы этим балуются, да и другие тоже могут. Но там много ограничений, и соединить тёмный гримуар и светлую душу не получится. Если, конечно, у тебя нет Осколка. У Тройтана си Юкеолт Мита он был. Только вот попала я к нему в лапы живой.

– В бою?

– Ну уж нет, – книга рассмеялась, – сойдись мы на поле брани, я бы одна раскатала всю Руку Кукабуса по нему тонким слоем, а затем заморозила бы их и сожгла. На тот момент я уже перевалила за сто пятидесятый уровень, Тройтан си Юкеолт Мит, лидер Руки даже тридцатый ещё не взял. Но никто из нас не застрахован от предательства…

– Кто-то близкий? – пусть это опять было бестактно, но я не мог поинтересоваться, слишком уж грустно это прозвучало.

– Ближе некуда. Сын,– в голосе книги слышалась неподдельная боль. – Тоже боевой чародей из моего отряда. Ему всё казалось, что я держу его возле юбки, не даю развернуться и получить ту славу и известность, которой он заслуживает. Вот он и решил вопрос, убрав меня с дороги. Правда, просчитался и сам тоже угодил в ту же яму, что готовил мне.

– Сочувствую. Я прекрасно знаю, каково это, когда предают самые близки, – я скрипнул зубами, отгоняя нахлынувшее воспоминание о том, как часами сидел у двери, ожидая, когда же вернётся мама.