Алексис Опсокополос - Крот из Клана Боевых Хомяков

Фёдор доел завтрак, допил кофе и поглядел на часы. Тридцать минут пролетело. Стоило уже потихоньку собираться. Он встал из-за стола, подошёл к дочери и поцеловал её в макушку.

— Пап, ты чего? — удивилась Алина.

– Я тебя очень люблю, доча, – Фёдор погладил шелковистые волосы дочери. – Я очень тебя люблю!

– Я вообще-то знаю, — Алина рассмеялась. — Только что за траурные нотки? Как будто на сто лет расстаёмся. Зимой же прилечу, обещаю! Не останусь я там на Новый год.

Фёдор перехватил взволнованный взгляд жены и понял, что чуть не прокололся. Решили же не подвергать дочь лишним переживаниям, а он чуть всё не испортил.

— Так, всё! Собираемся! – Фёдор поменял тон на жизнеутверждающий. – Через пятнадцать минут чтобы все были у двери!

Пока дочь с женой собирали вещи, Фёдор сходил за своим кейсом. Документы и смена белья, это всё, что он собирался забрать с собой из дома. Возвращаться в квартиру после аэропорта он уже не планировал. Сразу же после того, как самолёт понесёт Алину в сторону славного города Праги, где её ждало обучение на втором курсе университета, Фёдор собирался поехать на работу. Там он планировал привести в порядок бумаги, возможно, несмотря на обострившийся гастрит, выпить для храбрости грамм сто кальвадоса и ждать.

Его арестовывать должны были приехать ровно в три. Об этом было уговорено заранее. Следователь хотел провернуть всё ещё несколько дней назад, но Фёдор настоял на том, чтобы ему дали возможность провести время с семьёй вплоть до отъезда дочери.

Не самый приятный сюрприз ждал Алину вечером, но вариантов не было. По большей части Фёдор и делал это всё ради Алины. Конечно, немного было обидно, но Фёдор решил: пусть уж лучше Алина думает, что отец преступник, чем знает правду. Фёдор договорился с женой, что если ему когда-нибудь удастся выбраться живым из этой передряги, то он сам всё расскажет дочери, а если не удастся, то тогда всё расскажет жена. А пока решили ничего не говорить, для безопасности дочери это был лучший вариант.

— Ну что, присядем на дорожку? — спросила жена, когда все собрались в прихожей.

Фёдор кивнул головой. Они с супругой присели на банкетку, Алина на чемодан. Взялись за руки. Наступила звенящая тишина. Фёдор посмотрел на жену, затем на дочь. Потом время остановилось, а картинка поплыла.

И Фёдор проснулся. Этот сон, приходящий примерно раз в три дня, с пугающей точностью повторял утро того злополучного дня, разделившего его жизнь на «до» и «после». Словно кто-то крутил видеозапись в его голове. Каждый раз после пробуждения Фёдор явственно ощущал теплоту рук дочери и жены, их запах. Эти сны были самым трудным, что он переживал в Игре. Но и самым дорогим, что у него было.

Первый такой сон пришёл во время третьего реса. За те сутки, что Фёдор возрождался, сон приходил несколько раз. Вроде бы стоило этим снам радоваться, хоть что-то милое и приятное, но после пробуждения на Фёдора накатывала такая тоска и депрессии, что он давно бы наложил на себя руки, если бы в виртуальном мире с его респаунами это имело смысл.

Фёдор приподнялся на локте. Дерюга, на которой он спал, воняла псиной, чего Фёдор никак не мог понять. Откуда в виртуале такие запахи? Специально что ли сгенерировали для аутентичности мерзкого барака? В полуметре он него подрагивала чья-то спина. Видимо соседу по бараку снился тоже не самый приятный сон.

Не успев подумать, вставать ему или ещё немного поваляться, Фёдор заметил, как настежь открылась дверь барака, и вошёл надсмотрщик.

— Подъём! Бегом! Работа не ждёт! Пошевеливайтесь, скоты! Кто последний, тому выбью зуб! — надсмотрщик мерзко заржал, довольный собой.

«Сегодня человек, – подумал Фёдор. – Хотя какой это человек? Животное».

Он был прав, в этот день функции надсмотрщика выполнял живой игрок. Надзиратели неписи, хоть и карали жестоко за непослушание или саботаж, но излишней и ненужной жестокости не проявляли и над рабами не издевались. Реальные же игроки зачастую проявляли недюжинные способности по части садизма и унижений в отношении подневольных. У Фёдора сложилось ощущение, что там, в реале, специально выбирали наиболее отмороженных выродков для того, чтобы отыгрывать персонажей-надсмотрщиков.

После угрозы надзирателя, рабы, сбивая друг друга с ног, ринулись на выход, теша нездоровое эго садиста. Фёдору претило бежать вместе со всеми, но и задерживаться не хотелось, у него итак уже не хватало семи зубов. Три выбили в первый же день безо всякой причины, просто чтобы показать новенькому, что легко тут не будет. И два раза он выходил из барака последним. Надсмотрщик хоть и обещал обычно выбить зуб, но бил так сильно, что одним редко когда дело ограничивалось. Большинство рабов были либо полностью лишены зубов, либо имели в наличии лишь небольшое их количество.