Денис Деев - Я – другой 3

Гвоздев давно уже заметил – чем что-то сильнее нравится женщине, тем сильнее она это хочет накормить.

– У нас на камубузе лепешка оставалась от китайского экипажа. Можно сплавать… куда?!! – динамики на броне взревели, – я же пошутил!

– Они такие маленькие, миленькие и голодненькие! Я по глазкам вижу, – запричитала Ласка.

– И как они вообще без тебя тут выживали. Не гони, птахи конечно красивые…

– Да они прелесть, послушай, как поют!

– Чирик. Чирик-чирик-чирик. У меня получается? – попробовал залиться Соловьем Гвоздь. Стайка райских птичек испуганно отлетела метров на десять.

– Прекрати! Вот ты увалень, лишенный чувства прекрасного. Когда я стану очень богатой…

– И заимеешь сотое сердце, – подсказал Гвоздь.

– И это тоже. Но еще я куплю огромный дом с большой оранжереей со стеклянным потолком. И заселю туда сотню всяких ярких птичек. Буду приходить туда по утрам, садиться на плетеную мебель и слушать пение птиц, – Ласка мечтательно закатила глаза.

– Нет. Не будешь. Эта толпа тебе так загадит диван, что кофе ты будешь пить исключительно стоя. Причем время от времени смахивая птичий помет с плеч, – заухал, как довольный филин внутри своей брони, Гвоздев.

– Ты! Т-т-ты! – от негодования девушка начал слегка заикаться, – ты черствый, мерзкий, бездушный…

– Реалист, – закончил ее мысль Гвоздев, – лучше рыбок заведи. Они не гадят. Вернее гадят, но внутрь своей банки, а вокруг зато чисто. Опа! Это что за пассажир?

На ветку возле Ласки бухнулась крупная черная птица с клювом, который размером и цветом напоминал банан.

– Темный ты человек, Андрюша. Это же тукан. Иди ко мне мой хорошенький, – Ласка привстала на цыпочки и потянула к тукану руку.

Тот насторожено следил за девушкой большим круглым глазом, но с места не двигался.

– Я его сейчас… – прошептала Ласка.

Что собиралась сделать девушка с птицей, осталось тайной. Как только ладонь Ласки приблизилась к тукану на несколько сантиметров, тот резко взмахнул крыльями и взлетел. А потом рухнул вниз, целя своим огромным клювом ровно в макушку девушки.

Бам! Ласка от неожиданности присела на пятую точку, а тукан, делая резкие виражи, скрылся в зеленой чаще.

– Чего это он?! – обиженно вскрикнула девушка, поднимаясь с песка.

– Не знаю. У птиц бешенство вообще бывает?

Прежде чем Ласка успела ответить, из кустов вылетело сразу три тукана. Гвоздь сгреб Ласку и спрятал ее себе за спину.

Бам! Бам! Бам! Птицы врезались в грудную кирасу.

– Или у них массовое помешательство, – глядя на то, как туканы ретируются в заросли, произнес Гвоздь, – ты как?

– Нормально. Но не было бы шлема, он бы мне темечко пробил.

– Я не про здоровье спрашиваю, а про твое хобби. Не раздумала еще полный дом птиц заводить?

– Снова движение! Оттуда! – Ласка вскинула руку, указывая направление, – что-то крупное.

Гвоздь и без этого уточнения знал, что на них кто-то прет буром. Акустика шлема воспроизводила шелест листвы и хруст ломаемых веток.

– Приготовься, – шепнул Гвоздь, активируя клинки. Один он выставил вперед на согнутом локте, что бы остановить наскок противника, а другой поднял над головой, чтобы в случае чего, разделить супостата на две половинки одним мощным ударом. Ласка взялась за свои устрашающие автоматические пистолеты. Напарники были готовы встретить опасность грудью.

– Что за хрень?! – вырвалось у Гвоздева, когда из кустарника выбежали две птицы размером со страуса. Голову каждой венчал нарост на подобии рога, а на горле сияло ярко-оранжевое пятно.

– Казуары! – обрадовалась Ласка и почему-то опустила оружие.

И зря. Один из казуаров тараном врубился в девушку и сбил ее на песок. Второй попытался тоже самое проделать с Гвоздем. Но результат получился обратным, Гвоздев даже не шелохнулся, а казуар отлетел назад, нелепо размахивая мощными трехпалыми лапами.

– Ах вы твари! – в голосе девушки звучала неподдельная обида и ярость. Она подняла пистолет и выдала очередь под ноги, развернувшейся и было бросившейся на нее птице.

Несмотря на смешную маленькую голову, казуар сообразил, что его сейчас не хлебными крошками кормить будут, а свинцом. Птица уклонилась от нового столкновения с Лаской и со всего разбегу ломанулась в кусты. За ней, прихрамывая и припадая на правый бок последовал и второй казуар, столкнувшийся с Гвоздевым.

– Все. Следующей птице, которую увижу, шею сверну, – оскорбленная в своих лучших чувствах Ласка поднялась на ноги.