Вадим Сагайдачный - Иная реальность

Ну, твари!

Внутри все всклокотало. Теперь я уже не мог сдержаться. Запросив у перстня на троицу параметры по здоровью, я вначале понизил их до 20 % и следом принялся корпеть над ухудшением другого. Поочередно гопники стали медленно оседать на землю. Первым делом включил речевые дефекты, выбрав немоту. Чтобы никто из них больше не болтал своим поганым языком. Следом пошли дефекты рук, чтобы не задирались, и под конец, скорее из-за нахлынувшей злобы, я отключил возможность ходить.

Теперь, сволоты, мучайтесь и ползайте, как червяки, до конца ваших ничтожных жизней!

Нажав на газ, я поехал прочь. Появилось чувство удовлетворенности и даже радости. Фантазия рисовала их образы в ходе дальнейшей мучительной жизни. Я прямо наслаждался этим.

«Внимание! Пополнились отрицательные характеристики – ч ародейство 0,003 %, злопамятность 0,003 %, гордость 0,003 %, жестокосердие 0,003 %, гнев и ярость 0,003 %»

Ни черта страшного, отмолю…

Стрелки часов на приборной панели приближались к одиннадцати утра. Не лучшее время для поездок по медучреждениям. Сейчас там наверняка все подступы залеплены автотранспортом. Хотя после стольких моих стараний может быть и не столь многолюдно. Ознако, похоже, с благими делами мне стоит на время завязать и отсидеться дома. Как раз будет время подробно изучить жизнь Демьяна. Вот же чертова гопота, испортили мне все характеристики. Теперь еще у меня будет голова болеть, как это исправить. Хорошо, что это поправимо. В заначке есть балкон, ведущий на шумную улицу. На крайний случай можно будет им воспользоваться. Пару тройку страждущих прохожих исцелю, никто ничего и не заметит.

Я уже подъехал к дому и припарковался, готовясь выйти из машины, когда раздался телефонный звонок. Видя, что звонит детектив Константин, я обрадовался. Значит, что-то есть для меня, раз так рано звонит.

– Я только что узнал. Бережной завтра уезжает в Лондон. Какая-то конференция историков, – послышался немного взволнованный голос Константина.

– Уезжает? – растерялся я.

– Да. Это мне сказал мой источник в университете. Сейчас жду, должны сообщить, когда он вернется.

– Я тебя понял…

– Как ты и просил, сделали пленочные фотографии, можешь хоть сейчас заехать забрать.

– Да, сейчас буду…

Я хотел было немедленно ехать, но, вскользь посмотрев на себя в зеркало, заметил на лбу рану. Так и не привел себя в порядок до конца. Да еще эта кровь на рубашке. И порванный рукав… Появляться в таком виде у Константина будет нежелательно. Придется все-таки зайти домой.

Сидевшие у подъезда на лавочке престарелые соседки Лошкины как будто ошалели при виде меня.

– Что с тобой, Тимофей?! Опять весь в крови… – выпучила глаза Клавдия Лошкина.

– С носа кровь пошла… Давление, наверное.

– Ой, и на лбу… – еще больше родственницы пуча глаза, заметила Авдосья Лошкина.

– Так она как потекла, я нечаянно об руль ударился, – ответил я, и чтобы от них отцепиться, побыстрее зашел в подъезд.

По лестнице я поднимался с особой осторожностью. Что-то мне как-то совсем не везет в последнее время. Травмоопасный период пугал своей непредвиденностью. Пока снова умывался и переодевался, я провел над собой коррекцию. Вернул здоровье к идеальному значению.

На выходе из квартиры напоследок я посмотрел на себя в зеркало. Да, теперь я был в полном порядке. В таком виде можно и на людях появляться. Тут мне своевременно вспомнилось, что надо бы рассчитаться с Константином за оказанные услуги. Пройдя на кухню, я достал кубышку. Здесь хранилась вся моя касса. Отсчитав полагающийся детективу гонорар, я пересчитал остаток. Всего сорок пять тысяч российских получилось. Даже не полтинник. Деньги таяли на глазах. Имелось, конечно, НЗ, но это уже на крайний случай или когда большая покупка. Как только вся эта суматоха закончится, надо бы мне подумать над тем, как поправить запасы наличности. Да и преумножить их не мешало бы. Для пополнения карманных денег пришлось обделить кассу еще на пять тысяч. Благо я чувствовал, что осталось совсем немного. Не знаю почему, но мне отчетливо это казалось.

Выходя из подъезда, я про себя чертыхнулся. Лошкины как пить дать меня обсуждали. Только я появился, так сразу заткнулись. Садясь в машину, я опомнился. Ненароком пришлось вспомнить пару нецензурных выражений. Надо было мне хоть пластырь на лоб прицепить. Так и не понял, заметили ли старухи исчезновение раны на столь видном месте или нет. Те, как сговорились, молча таращились теперь уже на мою машину. Но ничего, сейчас выеду со двора, и опять начнут тарахтеть да косточки мои перемывать.