Даниил Конюченко - Рарог. Мир Теллуры

Злорадно ухмыляясь - это, с поправкой на мою ныне огненную плоть, выглядело довольно жутко - я заставил застыть в воздухе перед куполом посох и повторил все предыдущие манипуляции. Ответная реакция не заставила себя ждать, да вот только у посоха проводящая способность была явно повыше, чем у моего тела с истерзанной душой. Правда, эффект все же был - жар, исходящий от кристалла, не заметить было очень сложно, а древко местами и вовсе явно намеревалось треснуть, но, слава богам, обошлось.

Действо разворачивалось достаточно долго, однако заскучать я не успел - барьер регулярно менял тактику, и то расширялся, то сжимался, то пытался еще больше повысить напряжение манапотока, то наоборот, сжимал его до вовсе маленьких объемов. Но, как известно, насколько бы идеальна не была пассивная защита, активное нападение рано или поздно ее проломит, так что и в этот раз все получилось именно так - с хрустальным звоном барьер рассыпался на мелкие кусочки, а в следующий миг мне в грудь прилетело что-то типа костяного копья. Своим внешним видом оно серьезно так напоминало видоизмененный позвоночник, но речь не об этом. Прилететь-то оно прилетело, даже на подзабытую мною расовую особенность «нечистый дух» внимания не обратило - видать, зачарованным было - но я, честно говоря, ожидал нападения и сумел его частично остановить и не дать пробить мне грудину на вылет, а лишь войти в нее на пару сантиметров. Был бы в форме человека - и этого хватило бы. Все-таки сердечко - инструмент тонкий, не допускающий в своей работе присутствия лишних вещей вроде незапланированных косточек, но у духа, как это ни странно, физических внутренних органов нет. Что говорите? Как остановил? Дык, элементарно - я ж как-никак Мастер Костей и с этим элементом управляюсь абсолютно спокойно. Правда, мана совсем кончилась, по такому поводу заодно и здоровьица отожрала, а дот, повешенный на меня копьем, уже до неприличия истончил красную полоску. Короче говоря, и ясно выражаясь, пока я все это описываю, моя аватара активно мажет ласты клеем, а периодические не слабые такие волны боли не дают сосредоточиться.

Наконец, потратив непозволительно много времени, принимаю единственно верное решение - вновь сменяю форму и превращаюсь в птицу. Резкое уменьшение габаритов спасает меня от следующей вражеской атаки, а дальнейших покушений на целостность моей ценной тушки не последовало. Наверное, следовало бы выяснить причину данного события, но вместо этого я просто вернул себе облик человека и, раскинув руки в стороны, завалился на спину. Некстати вспомнился эпизод с князем Андреем из «Войны и Мира» Толстого, где дворянин оказался в похожей ситуации - будучи раненным, он лежал на спине посреди битвы и смотрел на небо. Меня, правда, на торжественность и восхищение синим куполом, не пробило - усталость, скромно покашляв в кулачек, задавила все ростки возвышенного в моей душе.

Рядом несколько раз полыхнуло, кто-то с завидной регулярностью сквернословил, ему отвечали, однако вскоре все стихло, а через некоторое время чья-то тень упала мне на лицо. С трудом сфокусировавшись на владельце тени, я с некоторой долей удивления узнал Айлу. Насильно раскрыв мне рот - я особо не сопротивлялся, но и помогать тоже было как-то лень - она влила в меня какой-то эликсир или что-то вроде этого. Понял я это по судорожным дерганьям полосок здоровья и маны по направлению к максимальному значению. Я, на самом деле, думал, что процесс в таком случае должен быть плавным...

Глава 3. В путь! В третий раз.

Слава условностям, что остались у Теллуры от её игрового прошлого, ибо уже через час я уверено прохаживался перед скованными разнообразными заклинаниями вечными, что не так давно буянили. Сейчас мне стоило быстро и решительно выбрать меру пресечения, однако голова была пуста. Уверен, могу при большом желании повредить их искры - пусть душа вечного ярче и сильнее души местного, но моих навыков должно хватить для нанесения серьезного урона. А учитывая, что точки возрождения у них с достаточно высокой вероятностью не далеко, на сельском кладбище, то процедуру можно повторять до окончательного стирания личности. Однако я отнюдь не уверен, что имею на это право. Кстати, я наконец окончательно заметил, как на меня повлиял разлом с моральной точки зрения - помимо уже упомянутых симптомов, я также стал отличаться намного большим неприятием ко тьме. По сути, рассуждал я сейчас только по этой причине - желание расправиться с проблемой здесь и сейчас, противостояло посылу снять с себя необходимость распоряжаться чужими судьбами и отдать пленных под трибунал. В конце концов, победил второй вариант, и, облегченно вздохнув, я обратился к стоящему неподалеку Демьяну: