Дмитрий Гришанин - Соленые брызги ярости

Дорога к первому покойнику отняла у меня в три раза дольше времени, чем предыдущий расстрел всех девяти уродов. Я едва успел. Почерневшее тело с торчащей из основания шеи белооперенной стрелой осыпалось пеплом у меня на глазах. Но за секунду до этого я узнал искаженное конечной чернотой лицо покойника – это был старина Псих, собственной персоной.

– Снова муры, – прошипел я, выдергивая стрелу из вороха перепачканной черным прахом одежды. – Когда ж вы, суки, наконец-то от меня отвяжитесь?!

Глава 3, в которой глушу матерую тварь и нахожу тайник муров

С помощью острого, как скальпель, наконечника стрелы я смог кое-как на ощупь вытащить из раны засевший неглубоко осколок, затем полил развороченную рану живцом из фляжки Психа и залепил добытым из кармана разгрузки пластырем. Вся операция заняла примерно минуту. Я торопился, чтоб за последние полторы минуты действия Дара доковылять до останков еще хотя бы одного мура.

Кроме стрелы и фляжки с живцом из оставшегося после Психа тряпья я выудил еще кошель со споранами и пару запасных рожков к автомату, рассовав все это добро по карманам разгрузки. Разумеется, прихватил я и сам калаш, закинув его за спину. Но доковылять до следующего мура, как задумывал, не успел.

Помешала стая тварей, с небольшим опозданием примчавшаяся таки к месту недавнего взрыва. Случилось это досадное происшествие, на мою удачу, примерно за минуту до окончания действия Дара. Заметив тварей в отслеживаемом мной радиусе действия «Всевидящего ока», я своевременно затаился. И хотя по ельнику стая прошла буквально в считанных метрах от меня, ни одна из тварей меня не учуяла.

Рассыпавшиеся прахом муры и подавно не привлекли внимания стаи. Два десятка зараженных высыпали из леса на дорогу и окружили догорающий остов авто.

Семнадцать бегунов и всего три лотерейщика большой опасности для двадцатидевятиуровневого игрока не представляли. И, убедившись, что подмоги тварям в ближайшие минуты ни откуда не предвидится, я, разумеется, не упустил случая попрактиковаться в стрельбе из лука по удобным мишеням.

Двадцать стрел по скучковавшейся стае выпустил буквально за десять секунд, как раз уложившись в последние секунды действия Дара. Окружающая меня со всех сторон стена ельника утратила прозрачность, и я не смог толком разглядеть результаты стрельбы. Но судя по раздраженной многоголосице тварей, упокоить первой стрелой удалось далеко не всех.

Больше не таясь, я заковылял в сторону заранее примеченной полянки, где можно было подготовиться к встрече с ранеными врагами, которые, чутко среагировав на производимый мной треск, уже ломанулись вдогонку.

Я едва успел доковылять до дальнего конца поляны и развернуться, как на открытое место выскочил первый, самый шустрый бегун со стрелой в плече. Посланная мною практически в упор вторая стрела, ушла твари в грудь по самое оперение, швырнув шустрика обратно в заросли ельника. Троих выпрыгнувших следом бегунов ожидала такая же участь.

А вот с первым же лотерейщиком пришлось повозиться. Мало того, что он оказался без торчащей стрелы – похоже убойной силы моего навесного выстрела оказалось недостаточно, чтоб пробить его роговой наплечник – еще и посланная в упор стрела с трудом пробив грудную пластину, лишь самую малость зашла твари под кожу, серьезно не ранив, а лишь разъярив лотерейщика. Твердо решив не использовать в бою Шпору, я едва успел повторно натянуть тетиву с новой стрелой. Разогнавшаяся на открытом пространстве тварь почти дотянулась до меня когтями, но в последнюю секунду получив стрелу в глаз, безвольно завалилась в траву.

Следующая пара бегунов позволила малек перевести дух, послушно сдохнув от первого же убойного выстрела. Но под занавес на поляну практически одновременно вывалилась пара матерых лотерейщиков, и пришлось вновь пережить несколько тревожных секунд.

Удачным выстрелом в шею я замедлил одну их тварей. Вторую надежно упокоил следующим выстрелом с критических двух метров точно в глаз. Несмотря на пробитую шею, первый лотерейщик практически не утратил проворства и подскочил ко мне гораздо быстрее, чем я рассчитывал. Вместо выстрела, пришлось, использую лук, как палку, отбиваться от тянущихся длинных лап. Когтищи твари мгновенно порвали тетиву, но на самом луке не оставили даже царапины. Мой же ответный удар луком таври по лбу, неожиданно, дезориентировал лотерейщика. Матерая двухметровая тварь, заскулив, как побитый щенок, растерянно попятилась от меня. И даже не попыталась уклониться, когда вызвав-таки из инвентаря Шпору, я через секунду перерубил ей горло.