Игорь Нокс - Долг корсара. Книга 1. Остров судьбы

— И что ты будешь делать?

— Отправлюсь в Гавану. Спрошу у проверенных источников о Нормане. Толпой там делать будет нечего, поэтому со мной не просись. Ты все-таки еще слишком зелен, чтобы соваться в города вражеской фракции.

— Как я помешаю?

— В таких делах я привыкла доверять только себе и своим людям. Тебя легко могут вычислить, или ты сам себя выдашь — что тогда случится, догадываешься? Путь на Гавану будет закрыт, а в худшем случае, тебя опять попытаются казнить. И, в конце концов, есть много других мест, где можно что-то разведать. Маракайбо, Картахена… Договорились?

— Договорились, но при условии, что чудо-пушки поделим поровну. И не будем утаивать никакой информации по квесту друг от друга.

— Кто из нас давал повод для недоверия? — Она изогнула бровь.

— Ну, вообще-то ты пыталась меня убить, а твои ребята лишили меня зуба на несколько часов. Хотя знаешь… Спасибо.

— За что же?

— За все. Ты вытащила нас из огня, сражалась плечом к плечу и не сдавалась, когда стало… — я помолчал, подбирая слова, — когда стало совсем тяжело.

— Ни слова об этом. Я поступала так, как считала правильным.

— И все-таки поговаривают, что именно мы создали переломный момент. Большинство пиратов и испанцев было уже побито, а те, кто выжили… Все могло случиться иначе, если бы не ты.

— Не преувеличивай свои заслуги, Рудра. Так или иначе, мы бы выдавили этих тварей с острова. Но ты тоже хорошо дрался. Мне пора, — ответила она, глядя мне в глаза. — Увидимся.

Вскоре Аннели покинула Саону, на берегу остался я, Нэхуэль и десяток его индейцев. С минуту я всматривался во фрегат Аннели, вспоминая наше сражение. Мои мысли оборвал бодрый голос Нэхуэля.

— Раз уж ты пропадаешь без дела, предлагаю отпраздновать победу! — Нэх держал в руках чарки, а индейцы откуда-то волокли кувшины.

— Опять твое кислейшее кашири пить?.. Знаешь, а давай!

Пока мы перетаскивали ящики под тень пальмы, чтобы на них усесться, индейцы успели не только установить подобие стола, но и раскидать на закуску местную еду. Жареная рыба, хлеб касава, зелень и даже кокосы.

— Ну, за победу! — Я поднял чарку. — Спасибо за помощь, Нэх.

— Это вам спасибо, — отозвался он. — Без вас остров мог стать очередным испанским пристанищем. За победу!

— Да, непростые выдались деньки. — Кашири, как и раньше, отдавало кислятиной, но хорошо освежало. — Слушай, извини, что начну с вопроса в лоб: не в обиде, что мы клад сами поделили? Ты ведь нам помог в его поиске.

— Ерунда. — Нэхуэль приступил к касаве и продолжил уже с набитым ртом. — Куда нам сдался этот порох, ядра, клинки и прочее…

— А серебро? Его мы нарыли тоже немало. — Я окинул взглядом шесть сундуков, ждущих своей погрузки на «Рапиру».

— И что нам с ним делать? С индейцами не торгуются, их грабят и убивают. Пытаться с ними наладить контакт считается делом позорным. А вот за то, что остров сберегли, я вам дичайше благодарен. Это и есть лучшая награда.

— Ага, такие вот мы кровожадные пираты! Изгои общества, блин.

— Забавно, не то слово. Очень часто самым здравомыслящим оказывается угнетаемое меньшинство.

— Еще Марк Твен говорил, что девяносто пять процентов людей — идиоты. И время раз за разом доказывает, что это отнюдь не пустые слова.

— Это много кто говорил, даже Брэдбери. И «идиотизм» в данном случае понятие относительное. — Нэхуэль разлил по второй. — Так уж устроено наше общество, это его костяк. Основная масса живет на волне стереотипов, традиций, моды и прочих предрассудков. Любой шаг в сторону кажется им кощунством либо глупостью. И когда отдельный индивид, отбросив условности, начинает думать своей головой — стадо топчет его за инакомыслие. Стадо не терпит уникальности.

— Есть такое, — кивнул я. — И знаешь, чем глупее человек, тем больше у него потребность прибиться к большой свирепой стае.

— А знаешь, почему? — Нэх покручивал в воздухе чарку так, словно был готов прочесть лекцию. — Потому что там успокоят и скажут, как надо думать. А когда работаешь своей головой, быстро понимаешь, что мир построен на костях, лжи и манипуляциях. И что понятия «добра» и «зла» издревле крутят на сто восемьдесят градусов.

— Горькая правда или сладкая ложь?

— Именно. — Он собирался отпить, но вместо этого продолжил: — Большинству проще выбрать сладкую ложь, которую затем облекают высшими смыслами, справедливостью, моралью, гуманистическими ценностями… А там, где сильно преобладает моральность, гибнет интеллект. Но что-то меня занесло…