Харитон Мамбурин - Посадка в лужу

Пауза затягивалась, поэтому я просто начал набивать трубку.

— Мы здесь довольно давно, — наконец сказала подуспокоившаяся богиня, — Наслушались ваших разговоров. Мы, боги подземного мира, знаем о вас многое. Благодаря тебе, орк… но это не важно. Пантеоны желают, чтобы вы убрались туда, откуда пришли. Все. Но раз вы не доверяете даже друг другу, мы готовы предложить… посредничество. Наш представитель заберет пирамиды Вечности, отправится с вами в Срединный мир, и там отдаст их Митсуруги Ай.

— С чего мы должны доверять этому представителю? — сразу же задал вопрос я, опережая архимага. Отдавать все три пирамиды ужасно не хотелось, но тут уже не выкрутиться. Остаться в мире, где на меня зол каждый из богов? Спасибо, не хочу. Бегать по пещерам от рыщущих Паладинов…

— Это будет бог, — как само собой разумеющееся сказала Ла Освель.

Нам соизволили объяснить механику божественных клятв. Та оказалась простой как три копейки — нарушившее свою клятву божественное существо приобретает статус «падшего бога» и начинает медленно разлагаться. Заживо. Процесс долгий и чрезвычайно болезненный — настоящий ад, на который ни один разумный не пойдёт. Особенно тот, чьи чувства и выносливость далеко за пределами человеческих. Кольцо, сидящее на моем пальце, подтверждало, что всё сказанное есть истина.

Разумный компромисс. Более того — отказаться я не могу. Бессмертие, безнаказанность, власть — всё это пирамиды Вечности могли бы предоставить в Срединном Мире, но не здесь. Более того, меня одолели сомнения в том, что эти самые бессмертия с безнаказанностями были бы настолько абсолютны, особенно если учесть мнение божественных сущностей, которые, насколько мне было известно, питали всё меньше и меньше симпатии к Бессам. А их возможности? Тайна за семью печатями.

— Я принял решение, — громко объявил я, — Ничего против божественного гаранта не имею, но нам с госпожой Митсуруги необходимо обсудить еще один небольшой вопросец.

— Хотела бы я отказаться от столь навязчиво предоставляемой услуги, — протянула розововолоска, глядя почему-то на меня, — Но чужому богу мне довериться будет легче, чем ему.

— Сказала та, кто планировал здесь всех прикопать и оставить на веки-вечные, — съязвил я.

— Здравый смысл не может быть подлостью, — парировала Митсуруги, мстительно игнорируя молчаливо стоящих богов, — Что там у тебя за «вопросец»?

— Совершенно незначительный, но жизненно важный, — широко ухмыльнулся я, чувствуя трепыхание синички в лапах, — О тех двенадцати миллионах, обещанных мне за эту работу…

Нужно отдать должное Ай — особо сильно её мой выпад не задел, в отличие от Ла Освель и Таскатака. Последние, вникнув в то, о чем мы говорим, бросали на меня испепеляющие взгляды, презрения в которых хватило бы, чтобы убить некрупную мышь на месте. Дом Матери почему-то не расценил это как агрессивное действие, хоть я и надеялся, что кому-либо из богов прилетит. Вообще, оба бога показались мне… чересчур живыми и эмоциональными, хоть биология организмов обоих явно должна быть черт знает чем. Впрочем, быть может, все эти лишние органы живут чисто на излучаемой богами патетике и пафосе?

Договоренность была заключена. Мы с волшебницей должны будем отправиться в Лтакт. Туда местное божественное общество призовёт или соберет всех остальных членов нашей команды, и там же нас будет ждать их посредник. Затем подъём, расплата по счетам, счастливый конец этой трагичной истории.

— Напоследок скажу одно, — задержался Таскатак прямо у выхода из Дома, когда они с Ла Освель уже уходили, — Далеко не все наши собратья желают вас отпустить без возмездия. Но наше общество принимает важные решения лишь коллегиально, посему они вынуждены подчиниться. Но если хоть один из вас, Кирн Джаргак, Митсуруги Ай, причинит еще какое-либо зло невинным этого мира… наше отношение изменится. Вы меня услышали.

— Мы сама безобидность… пока нас не трогают.

Кажется, мне никто не поверил.

— Интересно, почему эти два многоруких чуда просто не перенесли нас в Лтакт? — задал я сакраментальный вопрос, прыгая с одной каменной плиты на другую.

— Это боги, — Ай приходилось говорить короткими фразами между моими рывками, — Не могут. Мы не их. Паства. Ограничены. Они.

— Хоть новые места повидаем, — попытался найти я нечто хорошее в стакане, который был не просто наполовину пуст, а уже валялся на земле. Разбитый.