Дмитрий Прутков - Рождение миров (СИ)

С: Внимание! Способность «Истинное зрение» достигла уровня одиннадцать.

А в голове вдруг появились слова. Не голос, а именно слова. Ощущение было такое, как будто, внезапно вспомнил кусочек рассказа или четверостишие. Я опешил. Получается, что моё истинное зрение, позволяя узреть за формой содержимое, может «увидеть» и информацию, воплощённую в руны? Гениально! Но логично, чёрт побери! Снова всмотрелся в письмена.

«Любовался Он творением рук своих — камнем обретшим форму. Семь дней и семь ночей убирал он лишнее, оставляя саму суть, отражённую в безупречной форме. И когда, к исходу седьмого дня, остался Он доволен творением своим, то проникся Он скорбию. Ибо не мог он более совершенствовать суть через форму. Не мог Он сотворить лучше, чем уже было! И тогда вдохнул Он искру Жизни своей в детей своих. И наполнился теплом хладный камень, и обратился горячей плотью. И ожили дети Его! И признали Его! И склонили пред Ним головы свои. И дал Он наказ Детям своим — чтить камень — лоно, из которого вышли они, чтить жизнь, ибо даже во враге твоём есть Искра Его. И дал Он им дело Своё — творить себя: совершенствовать умения свои и форму свою и силу свою. И предавать форму новую и камню и дереву и металлам разным, и преображать Мир вокруг себя. И учил Он их умениям и мудростям всяким. Но крепок был камень, и не поддался он детям Его. И взмолились они — «Отец, как же будем мы придавать камню форму новую, и сподобляться Тебе, если плоть наша слаба, а камень крепок». Два дня был Он в раздумьях, а на третий сложил печь и горн и научил детей своих кузнечному делу. И повелел собирать руды и угли и сносить их к печи. И когда закончены были приготовления, зачерпнул Он горсть углей и вдохнул в них Искру свою. Вспыхнули угли и воспарили над дланью его, разогнав мрак и наполнив светом кузницу Его. И испугались и хотели бежать, но узрели Отца своего и собрались в руке его. Тогда указал он первенцев своих и изрёк — это гномы — старшие дети Мои, указал затем на пылающие угли — это духи — младшие дети мои. Наказал духам — помогать гномам — братьям своим старшим, а гномам заботиться о духах — братьях свих младших. И опустил духа в печь и запылал уголь и вылился металл из руды. Опустил духа в горн и раскалился металл и поддался молоту. И зажглись сотни печей и тысячи горнов и застучали молоты и забили кирки и стали гномы менять формы, подобно Отцу своему. И был Он рад, и радовался каждому творению детей своих как своему собственному. И давал силу каждому, кто превзошёл учителя своего и мудрость каждому, кто помог превзойти себя ученику своему…»

На этом сохранившийся фрагмент заканчивался, и узнать чему ещё гномий бог научил своих детей и какие дал им заповеди не удалось. Невероятно! Это что же, у них тут на стенах была развешана своеобразная гномья библия? Или история гномов от Сотворения? А летоисчисление у гномов, наверно, ведётся не от сотворения Мира, а от сотворения гнома. Последнее предположение, почему-то заставило улыбнуться. Прошёлся по стене взглядом: в основном сохранились совсем маленькие фрагменты «скрижалей», хотя, вон, вроде довольно крупный кусок, примерно посередине зала. Жадно впился своим зрением в мою первую книгу в этом мире.

«…и звали его Кобольд. Он не заботился об огне в очаге своём, и дух огненный покинул дом его. Не заботился он и о форме своей и о силе своей и был хил и тщедушен. Воротил он нос и от печей литейных и от горна кузнечного. И забыл он наказы Отца нашего. Но завистлив он был и жаден до творений чужих. И всегда говорил, когда выпрашивал плод трудов чужих, что слаб он и немощен и никогда не сможет превзойти других, и сравниться с братьями своими, и потому не хочет он браться за молот честный, но верит, что братья помогут ему и не оставят его в горе и нищете. Братья жалели Кобольда и помогали ему, делясь трудом своим и силой своей. Но не ведали они, что съедает его зависть чёрная. И однажды, когда Дарин выковал самый чудесный меч, какого ещё не видело подземелье, и все гномы были так поражены творением его, что забыли про Кобольда и пошли пировать в честь брата, не дав, как обычно, Кобольду плодов труда своего, воспылал он ненавистью. И ночью убил спящего брата и украл меч. Утром, поражённые и опечаленные братья нашли убийцу и привели на суд к царю. И решил царь изгнать подлого гнома из своего царства, ибо убивший брата не брат более. И, уходя во тьму сырых пещер, Кобольд отрёкся от Отца, проклял царя и гномов и грозил вернуться с настоящими братьями, выгнать бездушных гномов из гор и занять трон самого царя. И с тех пор обитают в далёких тёмных пещерах кобольды, такие же слабые и жадные, но с такой же чёрной завистью и ненавистью. Пакостят гномам, пока спят они и не видят их, и воруют, все, что останется без присмотра. Им не поддаётся камень, и потому копают они грязную землю. Не признают духи их, и потому боятся огня они и живут в сырости и темноте…»