Анастасия Баталова - Исполнитель желаний (СИ)

С первым же звуком, негромким, плавным, грустно-нежным, Кирочка поняла, что мелодия предназначена ей. Именно ей. Не Ниобу, не Друбенсу, не Эрну, не застывшим немой стеной сослуживцам… С каждой новой нотой в ней, в её теле, как будто бы открывались какие-то секретные шлюзы, клапаны, дверцы — мелодия словно растекалась, проникая в сосуды и капилляры вместе с кровью; по Кирочкиному позвоночнику снизу вверх, от копчика до самого затылка, неторопливо поднималась чистая лёгкая невыносимо приятная вибрация — поток живительной космической энергии тек в нём, точно в трубочке, через которую сам Создатель тянул свой звёздный лимонад…

Как ни странно, это удивительное ощущение не пьянило. Мысли Кирочки ещё более прояснились, освободившись от ужаса и сомнений; теперь она знала, как никогда прежде, просто и смело знала, что дракончик Гордон, мальчик с дудочкой, Саш Астерс, прекрасный Эрмес и даже сам Исполнитель Желаний — все они были не более чем малыми частями Билла Крайста, и вот, наконец, он сложился перед нею, все фрагменты мозаики нашлись и соединились; она видела его опять и вновь, смотрела и не могла отвести глаз…

Любовь была, оказывается, пропастью без дна, бесконечной спиралью, дорогой к истоку; Кирочка падала в неё всё глубже и глубже, падала, затаив дыхание, ощущая всем телом радостную тревогу, летела, недостижимо стремясь к наивысшему пониманию, к самому корню, из которого выросла Вселенная, к вечному началу жизни неорганической и органической, несознательной и разумной… Кирочка как будто видела, как внутри неё самой, где-то в районе солнечного сплетения, закручиваются гигантские рукава галактики Млечный Путь, как горячие звёзды остывают, как из космической пыли возникают планеты, как произрастает на них пышная доисторическая зелень, и как в тёмной непостижимой глубине материнского чрева непредсказуемым образом скручиваются нити хромосом, открывая Вселенную новому неповторимому взгляду…

Кирочка застыла перед Крайстом в безмолвном окончательном и невыразимом восхищении всем сущим.

— Билл, — произнесла она одними губами.

Перехватив её взгляд, он оторвался от флейты.

— Кира… — ответил он ей таким же странно глубоким шёпотом, они произнесли имена друг друга словно заклинания, эти короткие символические слова приобрели удивительную силу и таинственное значение в этот миг…

Кирочка решительно сделала ещё три шага вперёд и вышла на освященное пятно в самом центре Храма, туда, где стоял Билл. Оба понимали, что за ними из сумрака наблюдают несколько десятков глаз, но нечто, зародившееся между ними в те минуты, пока звучала флейта, буквально кинуло их навстречу друг другу, и ни один косой взгляд или отголосок ропота осуждения не смог бы теперь расторгнуть их неожиданное единство. Два человека — мужчина и женщина — пока просто стояли на расстоянии шага в центре белёсого пятна пасмурного света, но все, кто видел их в эти мгновения, почему-то замерли, осознав, что сейчас на их глазах происходит нечто значительное, сравнимое, пожалуй, по своей таинственности и важности, только с рождением Вселенной.

— Что вы уставились? — простодушно-шутливо заявил Билл во всеуслышание, оглядываясь вокруг, — Идите к чёрту!

С этими словами он привлек к себе Кирочку.

Оба гибкие, тонкие, одинаковые ростом, они удивительно изящно сомкнулись, словно два осколка разбитой вазы. И это был самый обыкновенный поцелуй — твёрдый и влажный — как зрелая вишня, сорванная в росистое утро. Это были те же, что и прежде, со всеми другими, скользкость и теплота разверзшейся глубины, нечаянный удар о зубы, горячая бархатистость языка… Но он оказался вдруг раскрывшейся внезапно истиной, сутью, этот поцелуй, в нём крылась вся тщета бытия, вся его безнадёжная прелесть, вся неизбежность и несбыточность. Отстранившись, они оба замерли, глядя друг на друга, ощутив в этот миг и неисчерпаемость и неполноту всякого счастья, возможного на земле.

Айна Мерроуз и генерал Росс наблюдали за Кирой и Крайстом с непередаваемым выражением восторженной торжественной печали в глазах; величественный высокий старик и хрупкая пожилая женщина с венком седых кос, стоя рядом, они смотрели на молодых красивых обнимающихся людей и видели в них себя много-много лет назад… Невольно придвинувшись ближе друг к другу, они любовались красотой распустившегося цветка взаимной любви, без зависти, но с неуловимой тенью сожаления о собственном упущенном счастье…