Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Птицы. У меня с ними вечные проблемы. Меня бомбардирует всё, что пролетает сверху. На улице всегда ношу головные уборы.

В общем, вернёмся в кабинет директора.

Аза:Я видела что-то странное в небе.

Папа Азы:Прошу прощения за свою дочь. Её лекарства…

Аза (ненавидя, когда всё сваливают на галлюцинации) :Нет, вы правы. Мне стало скучно. Отсюда и поведение. Проехали.

Директор (пытаясь понять, а не издеваются ли над ним) :Просто не делайте так больше, мисс Рэй. Довольно выходок.

«Выходки» звучит как ругательство.

Покинув кабинет, я прижалась лицом к окну на лестничной площадке, в надежде увидеть то, не знаю что, что видела прежде. Но нет, напрасно. Всё исчезло.

Сейчас папа выглядит усталым. Он готовит. Сегодня у нас какая-то запеканка из макарон, приправленная соусом безнадёги. Арахисовое масло тоже в деле. Папа клянётся, что это настоящее тайское блюдо, но тайцы не едят макарон. И вяленого мяса. А здесь, я почти уверена, вяленое мясо есть.

– Она что-то видела, – говорит папа маме.

Мама смотрит на папу. Он регулярно влипает в неприятности за веру в явления, идущие вразрез с логикой. Страстный фантазёр. А мама и Эли – приземлённые реалисты. Наконец папа пожимает плечами и опять отворачивается к плите.

– Она галлюцинировала, – возражает мама, – а не видела.

– У неё живое воображение, – встревает Эли и посмеивается над глупой фразой, которую применяют ко мне столько, сколько я себя помню.

– Неважно, – говорю я. – Всё кончено. Забыли.

Я уже снова выходила на улицу, пялилась в небо – тёмное, с узким серпом луны – и ничего такого там не обнаружила. Просто небо, ну и Полярная звезда.

Мне нравится небо. В нём есть упорядоченность, которой нет в жизни. И нет, это не тот отстой, который вы вообразили: мол, умирающая девочка глядит на рай, и всё такое. Я не думаю о небесах как о каких-то райских кущах. Для меня это лишь скопления газов и отдалённое эхо звёзд, что уже давно погасли.

Настоящее имя Полярной звезды – Киносура. В честь нимфы. Ещё её называли «scip steorra», то есть «корабельная звезда», ориентир. В некоторых старых историях (стоит отдать должное множеству своеобразных и удивительных философов семнадцатого века – в частности, Жаку Гаффарелю, и нет, я не могу объяснить, как на него вышла, за исключением того, что однажды, в недрах библиотеки, увидела круговую диаграмму неба, и звёзды там выглядели, словно размножающиеся плодовые мушки в чаше Петри, и я просто помешалась)… Так вот, в некоторых старых историях группы звёзд складываются в буквы. Небесный алфавит. Послания, что меняются по мере вращения Земли. И глядя на небо под таким углом, можно увидеть внушительную перемещающуюся поэму или, может, абзац, сперва написанный одним автором, а затем, когда Земля сдвигается, отредактированный другим. Так что я всё смотрю и смотрю, пока однажды не смогу что-нибудь прочесть.

В детстве я как-то попыталась улизнуть ночью, чтобы налюбоваться звёздами по самое не могу. Мой план включал окно спальни, водосточную трубу и подъём вместо спуска. Мама застукала меня, когда я затаскивала одеяло на черепицу, но в итоге сдалась и опекала до четырёх утра, на всякий случай притащив дыхательную аппаратуру. Завёрнутые в моё одеяло, с термосом, фонариком и книгой созвездий, мы вместе смотрели на небо. Просто сидели там в тишине, и мама иногда показывала на один из звёздных рисунков и объясняла его значение.

Так на что мне жаловаться? Ну, это как посмотреть. Мои родители – просто мечта. Они без проблем поставили мне лампу с дырявым абажуром, чтобы, когда включаешь свет, на потолок спальни проецировался весь Млечный путь.

Представьте, что можете видеть звёзды, которые больше никто не видит. Если свет погаснет везде, во всём мире, небо станет ярким и умопомрачительным полотном – вот так и выглядит эффект от моей лампы.

Я без понятия, как ориентироваться по звёздам, но однажды читала о ком-то, кто на самодельном маленьком плоту одолел весь океан от Южной Америки до Полинезии. «Кон-Тики», так назывался плот. А плыл на нём норвежский путешественник по имени Тур.

Временами я хочу, чтоб меня звали Тур. Воинственно. Но нет. Аза. В честь чего? А ничего.

Аза Рэй – даже не моё изначальное имя, его мне присвоили, когда появились проблемы с дыханием. Прежде меня звали Хейворд. (Хейворд приходился мне двоюродным дедом. Эли нарекли в честь другого двоюродного деда. Не знаю, по-моему, с моими родителями что-то не так. Не могли называть нас в честь бабушек?)