Магнус Флайт - Город темной магии

«От страха», – ответствовал итальянский премьер.

Сара взяла конверт и приложила его к носу. Она обладала исключительным обонянием, и сейчас запах плотной почтовой бумаги вызывал у нее беспокойство.

– Я бы сказал, что это письмо, – заметил Бейли, деливший с Сарой крошечную контору на верхнем этаже Эксетер-холла.

Выпускникам-музыковедам всегда доставались худшие помещения. Комнатушка не отапливалась зимой, летом в ней царила удушающая жара, а еще здесь постоянно пахло мышами.

– Вижу…

Сара передвинула принадлежащую Бейли фигурку трубадура на пару сантиметров влево, зная, что это выведет его из себя. Им обоим нравилось выискивать хитроумные способы поддеть друг дружку. Бейли являлся специалистом по мадригалам, последняя работа Сары в бостонском институте Торо была посвящена недавно возникшей области музыкальной нейропсихологии. Почти целую неделю Сара рассуждала вслух о различиях в восприятии высоты звука в мозгу у музыкантов и немузыкантов и о том, могут ли последние вообще осмыслить такое понятие, как высота звука. Бейли лишь скрипел зубами, хотя месть Сары была справедлива: он ведь тоже постоянно крутил на своем проигрывателе мадригал «Привет, о, вы, весенние бутоны!», который невероятно ее раздражал.

Сара разорвала увесистый коричневый бумажный пакет, и к ней на колени выскользнуло его содержимое – толстая пачка бумаги, аккуратно перевязанная коричневой бечевкой. Бейли подобрал пустой конверт, который она кинула на стол.

– Дворец Лобковичей, Прага, Чешская республика…

– Я умею читать, Бейли, – отозвалась Сара, развязывая бечевку. – И потом, надо произносить «Лóб-ко-виц».

Она была заинтригована. В начале восемнадцатого века князь Лобковиц оказывал значительное содействие Гайдну и Бетховену, а каждый из композиторов в знак благодарности посвятил покровителю некоторое количество сочинений. Саре и в голову не приходило, что семья Лобковицев существует до сих пор, если это были потомки тех же самых Лобковицев.

Сара пожала плечами и уставилась на пачку бумаг. Та подозрительно напоминала… деньги! Невольно разинув рот, Сара присмотрелась к ней повнимательнее.

– Чешские кроны, – отметил Бейли, наклоняясь над ее плечом. – Кстати, пересылать деньги почтой незаконно.

Сара исследовала увесистую пачку. Изображенный на купюрах король с курчавой бородой пристально разглядывал что-то, находившееся как раз за левым обрезом.

– Сто крон… это сколько? – поинтересовалась Сара у Бейли.

Бейли быстро нагуглил ответ.

– Пять долларов и пятьдесят семь центов.

– А-а, – протянула Сара, у которой теплилась надежда, что цифра будет поприличней. – Однако их тут куча!

Она развернула сопроводительное письмо.

– Ну? – нетерпеливо спросил Бейли. – Что там? Они пытаются контрабандой вывести деньги из страны?

– Нет, – отозвалась Сара, дочитывая письмо. – Мне предлагают работу на лето.

Надо упомянуть, что Сара никогда не путешествовала по Старому Свету: как-то недосуг было. Правда, никто из ее семьи тоже ни разу не посещал Европу уже более ста лет. Предки Сары эмигрировали в штаты еще в девятнадцатом столетии, спасаясь от великого голода.

Она оторвалась от письма.

– Деньги – на проезд от аэропорта до дворца. А за лето они предлагают мне двести тысяч крон.

– Около двенадцати тысяч долларов! – воскликнул Бейли.

Сара зажмурилась. Стипендии едва хватало на самое необходимое, и она влачила достойное, но нищенское существование докторанта. У нее никогда не бывало много денег, в семье она оказалась единственной, кто получил высшее образование, не говоря уже о докторантуре. Двенадцать тысяч… слова ласкали слух и звучали почти как миллион долларов.

Неужели она полетит в Европу? В Прагу!..

Жаль, конечно, что не в Вену, ведь в университете она учила немецкий, кроме того, именно в Вене долгие годы жил и работал герой Сары и предмет ее профессионального интереса – Людвиг ван Бетховен. Впрочем, возможно, ей удастся выбраться на денек-другой в столицу Австрии.

– И чего они от тебя хотят? – спросил Бейли. – Хотя ты же все равно согласишься…

Сара вернулась к письму.

– Если вкратце, дело в том, что семья Лобковицев решила открыть музей, – доложила она. – У них огромная коллекция: предметы искусства, музыкальные инструменты, оружие, керамика, книги и целая кипа рукописных нот – Моцарт, Гайдн, Бетховен, а также письма и другие бумаги, имеющие отношение к музыке. Им нужна помощь, чтобы все рассортировать и определить, что можно выставлять, а что нуждается в реставрации.