Владимир Аренев - Порох из драконьих костей

Ближе к вечеру — это означало, что придётся отпрашиваться из Инкубатора. Впрочем, Штоц ей разрешит, он добрый. И если всё пройдёт как надо, Марта даже успеет сделать уроки на среду. Сегодня-то ей вряд ли это удастся, минимум час продержат за столом.

— Когда узнаешь?

— Когда узнаю — наберу, — отрезал Губатый. И положил трубку — само собой, не прощаясь.

Скоро сели за стол. Тут уж Гиппель вежливо лишил тётю маршальского жезла и принял командование на себя. Он расспрашивал дядю Патрика о делах в Истомле, тётю Мадлен о близнецах, сам делился смешными историями, поднимал тосты за хозяина и за хозяйку, за дочку-умницу-красавицу, за лишь бы не было войны и чтоб дом — полная чаша. Всё это было Марте знакомо, в прежние, лучшие годы Гиппель часто к ним заглядывал, да и потом не забывал. Именно он помогал отцу в очередной раз найти новую работу, одалживал деньги, когда семья совсем сидела на мели… Он же в своё время отговаривал отца от того, чтобы ехать на заработки, — но к сожалению, с этим не преуспел.

Единственное, в чём Гиппель был непреклонен: дружба дружбой, а бизнес бизнесом. Поэтому к себе в фирму он отца брать не желал. «И вообще, — говорил, — не для того мы с тобой из самого пекла выбрались, чтобы загонять себя на кладбище раньше срока. Будем считать, Раймонд, что я вкалываю там за нас двоих».

Многие звали его Вралём — не со зла, уважительно: никто не умел с таким азартом травить байки. И вместе с тем Гиппель мог быть чертовски серьёзным, едва дело доходило до по-настоящему важных вещей.

— Ну, — сказал он, когда первая волна тостов схлынула, — а теперь вот что я хочу сказать. Ты, Раймонд, тогда меня не послушал, я с твоим решением не был согласен, но ничего поделать не смог. Кто из нас был прав? Не знаю. Да и какая разница? Главное: ты всё-таки вернулся, вопреки всему. И я хочу выпить за то, чтобы так было всегда: чтоб тебе было к кому и ради чего возвращаться.

Отец молча отсалютовал ему стопкой, но пить не стал, только пригубил. Ел он тоже без аппетита — так, поковырялся вилкой и отодвинул тарелку. Дядя Патрик принялся его расспрашивать о чём-то, а Элиза тем временем кивнула тёте Мадлен и вышла на кухню.

Гиппель обернулся, снял со столика отцовский кувшин и задумчиво вертел в руках.

— А что, — спросил у дяди Патрика, — как у вас там в Истомле обстоит дело с пшеницей?

— С чем? — не понял дядя. Он как раз оставил отца в покое и докладывал себе грибочков.

— Озимые. — Гиппель всё вертел и вертел кувшин, как будто не мог сообразить, для чего тот вообще нужен. — Говорят, их на зиму-то и не собираются оставлять. Пустят на солому, — Гиппель рубанул ладонью, — и в столицу. У нас, по крайней мере, я слышал, именно к этому идёт, на днях начнут.

Дядя Патрик подвигал мохнатыми бровями. Наколол грибочек, оглядел его цепким взглядом знатока.

— Ну да, — сказал он наконец. — В Истомле уже и начали. И правильно, по-моему. В нынешних-то условиях.

Гиппель отставил кувшин и явно оживился.

— Интересно-то как! Ну а что тогда с хлебом? Я, конечно, понимаю: сезонный разлив, можно сделать запасы, но это ж всё… ну хорошо, на неделю, от силы — полторы, при хороших холодильниках. А после?

Дядя Патрик жевал, чуть прикрыв глаза. Улыбался по-мальчишечьи задорно, словно именно этого вопроса давным-давно ожидал.

— А что «после»? — сказал он, смакуя каждое слово. — Возьмём и закупим зерно на вырученное золото. Элементарно, да? И давно надо было додуматься, долго они тянули. Играли в поддавки со всеми этими тридесятыми. А давай-ка их же методами. Это и выгодней, в конце концов. — Дядя откинулся на стуле и побарабанил пальцами по скатерти. — Я на прошлой неделе как раз смотрел передачу, там эксперты, с цифрами в руках, — всё же очевидно. Чего стоит заготовка соломы? Гроши! Гроши! Ну, перевезти в столицу, конечно… но деньги, в сущности, небольшие. И никаких там особых потерь, кстати: никто не разворует, а начнёт она подгнивать — разницы нет. Что гнилая, что сухая — в золото её он превращает одинаково. А золото это золото. С золотом все тридесятые у нас вот здесь будут!

Дядя Патрик по-доброму, почти нежно сжал кулак и потряс им над столом. Как будто схватил за шкирку котёнка-сорванца.

— Звучит волшебно, — кивнул Гиппель. — Но слушайте, а что ваши фермеры? Не возмущаются? На соломе много не заработаешь.

Марту, изрядно уже заскучавшую, вдруг словно током шибануло. Как это «на днях начнут»?! Там же ещё вот такенный кусок челюсти! Конечно, если Губатый не врёт, ему нашли фрагмент покруче, но Марта в это верила слабо, скорее всего случилась ошибка. (И ох — не завидовала она тем, кто так ошибся!..)