Кассандра Клэр - Леди полночь

- Конечно. - Кристина подошла к раковине, наполнила стакан и вернулась, усаживаясь напротив Марка, скрестив ноги. Он с благодарностью принял стакан. - Я уверена, Джулиан на самом деле не так уж зол на тебя, - сказала она.

Марк произвел неизящный звук, допивая воду и отставляя стакан.

- Ты мог бы поднять Тавви, - предложила Кристина. - Ты мог бы отнести его в кровать. Если ты хочешь, чтобы он поспал.

- Мне нравится, что он тут, - сказал Марк, глядя вниз на свои длинные бледные пальцы, запутавшиеся в темных кудряшках маленького мальчика. - Он просто… они все ушли, а он заснул на мне. - Он звучал пораженно, удивленно.

- Ну конечно же, - сказала Кристина. - Он ведь твой брат. Он доверяет тебе.

- Никто не доверяет Охотнику, - произнес Марк.

- В этом доме ты не Охотник. Ты Блэкторн.

- Хотелось бы, чтобы Джулиан был с тобой согласен. Я думал, что делаю детей счастливыми. Я думал, что этого бы Джулиан хотел.

Тавви зашевелился на руках Марка, и тот тоже передвинулся, так что край его ботинка коснулся кончика Кристининого. Ее словно током ударило.

- Ты должен понять, - сказала она. - Джулиан делает все для этих детей. Все. Я никогда не видела, чтобы брат вел себя настолько… ну, родителем. Он не может им все разрешать, он должен говорить им «нет». Ему приходится дисциплинировать их, наказывать и отказывать им. Тогда как ты, ты можешь дать им все, что угодно. Ты можешь развлекаться с ними.

- Джулиан тоже может с ними веселиться, - сказал Марк, слегка надувшись.

- Нет, не может, - возразила Кристина. - Он завидует, потому что он любит их, но не может быть для них братом. Ему приходится быть их отцом. По его мнению, они страшатся его и обожают тебя.

- Джулиан завидует? - Марк выглядел пораженным. - Мне?

- Думаю, да. - Кристина встретилась с ним взглядом. В какой-то момент, узнав его, несоответствие его голубого и золотого глаз перестало казаться ей странным. Также перестало казаться странным разговаривать на английском на кухне Блэкторнов, вместо того, чтобы быть дома, где все такое теплое и знакомое. - Будь мягче с ним. У него нежная душа. Он в ужасе от того, что ты уйдешь и разобьешь сердца детей, которых он так горячо любит.

Марк взглянул вниз на Тавви. - Я не знаю, что сделаю, - промолвил он. - Я не осознавал, как мое сердце будет разрываться по возвращении сюда, к ним. Я думал о них, о своей семье, что помогли мне пережить мои первые годы в Охоте. Каждый день мы разъезжали и крали у мертвых. Был холод, холодная жизнь. И ночами я лежал и вызывал из памяти их лица, чтобы они убаюкивали меня. Они были всем, что у меня было, до тех пор…

Он прервался. Тавви сел, почесывая спутанные волосы своими маленькими ручками. - Джулс? - зевнул он.

- Нет, - тихо сказал его брат. - Это Марк.

- А, точно. - Тавви улыбнулся ему, подмигнув. - Похоже, я вырубился после всего этого сахара.

- Ну, ты же забрался в мешок с сахарной пудрой, - сказал Марк. - Это подействует на кого угодно.

Тавви поднялся на ноги и потянулся, насколько маленький мальчик может потянуться своими ручками в разные стороны. Марк наблюдал за ним с тоской в глазах. Кристина задумалась, размышлял ли он о всех годах и памятных событиях, что он пропустил в жизни Тавви. Из всех его братьев и сестер, самый младший изменился больше всех.

- Кровать, - сказал Тавви и побрел к выходу из кухни, остановившись на пороге, чтобы застенчиво сказать, - Спокойно ночи, Кристина! - перед тем, как унестись прочь.

Кристина снова повернулась к Марку. Он все еще сидел, прислонившись спиной к холодильнику. Он выглядел обессиленным, не только физически, но словно и его душа устала.

Ей следует подняться и отправиться спать, подумалось Кристине. Она, вероятно, должна. Нет никакой причины для нее оставаться здесь и сидеть на полу с парнем, которого она едва знала, который, скорее всего, исчезнет из ее жизни в ближайшие несколько месяцев, и который, вероятно, влюблен в кого-то другого. Что, как она подумала, могло бы быть той самой причиной, по которой ее тянуло к нему. Она знала, какого это, оставлять любимого человека позади.

- До тех пор? - подсказала она.

Веки Марка медленно приподнялись, открывая огонь его голубого и золотого глаз. -Что?

-Ты говорил, что твоя семья, память о ней – это все, что у тебя было до определенного момента. До Кирана?

- Да, - ответил Марк.

- Он был единственным, кто был добр к тебе?

- Из Охоты? - уточнил Марк. - В Охоте нет доброты. Есть уважение и некий дух братского товарищества. Они опасались Кирана, разумеется. Киран дворянин, Принц фейри. Его отец, Король, отдал его Охоте в качестве жеста доброй воли для Гвина, но он также потребовал от него хорошего отношения. Это хорошее отношение распространилось и на меня, но даже до Кирана, они мало-помалу стали меня уважать. - Он ссутулил плечи. - Хуже было, когда мы посещали празднества. Там были фейри со всего света, и им не нравилось присутствие Сумеречного охотника. Они делали все возможное, чтобы увести меня в сторону, чтобы насмехаться и мучить меня.