Лия Стеффи - Орлеан [litres]

– Финальный вопрос, – наконец произнес Августин. – Если бы у тебя была возможность вернуться в тот злосчастный вечер… Ты бы изменил его или оставил все как есть? Ты бы оставил меня в живых?

Тит молча смотрел в глаза отцу, а потом закрыл их, вспоминая каждый свой удар.

– Еще раз повторяю – не я убил тебя. Кто с детства оскорблял меня? Кто избивал меня ежедневно? – Глаза молодого человека защипало. – Ты забыл, как ломал мне кости битой, чтобы я не танцевал? Как бил меня головой, итогом чего были сотрясения? Как душил, пока мое лицо не синело от нехватки воздуха? Сломанная на мелкие кусочки психика, гора комплексов, нежелание жить. Кто это все мне дал? – Он приблизился к отцу и посмотрел с высоты своего роста. – Говорил, чтобы я поскорее сдох. Прилюдно унижал. Говорил, что таких, как я, не должна носить земля! – На пол упали капли слез. – И знаешь, что самое ужасное? Ты делал это не в алкогольном или наркотическом опьянении. Ты делал это с абсолютно здравым рассудком! Ты сам себя убил, отец. Вселил в меня это, и оно же тебя и убило. Я здесь ни при чем. Я просто хотел понимания. Обычного родительского понимания. Больше ничего. И нет, я не изменил бы тот вечер, потому что тогда я бы не оказался здесь. Только в Орлеане я смог обрести людей, которые показали мне, что, оказывается, человек имеет право на любовь и уважение. Я поступил ужасно. Ужасно! Но ты не оставил выбора, не позволил мне выбрать, что делал всю мою жизнь! Я превратился в чудовище, но именно ты сделал меня таким.

Тит отошел от отца и рукавом толстовки вытер слезы с лица. Неожиданно он почувствовал, как узор на руке разрастается.

Вот он – конец.

Парень развернулся, подошел к зеркалу и немного отодвинул ткань одежды, чтобы увидеть ключицы.

– Черный… – полушепотом произнес он, и внутри все сжалось. – Так вот как в этом городе ценится честность. Хорошо, пусть будет так.

– Мне очень жаль, Тит. Я не хотел, чтобы так вышло.

– Да иди ты со своей жалостью! Ты мог дать мне нормальное испытание, которое я прошел бы удачно, но нет. Надо было напоследок все испортить. А чего я ожидал… – Он сквозь боль улыбнулся. – Куда идти?

Двери лаборатории отворились, и в помещение воинствующей походкой вошел Фауст.

– Я так понимаю, что испытание закончено? Августин, разрешите парню поговорить со своими друзьями, пожалуйста.

– У нас очередь на испытания, – пробурчал куратор в ответ.

– Несколько минут. Никуда ваша очередь не денется.

– Хорошо. – Августин направился к выходу из лаборатории. – По отдельности каждый на пять минут.

Тит злобно посмотрел ему вслед, а как только он вышел, перевел взгляд на Фауста.

– Спасибо. Рад, что здесь еще остались адекватные кураторы.

– Кажется, скоро не останется. – Фауст ухмыльнулся и вышел следом за мужчиной.

Спустя минуту в помещение залетела, словно ураган, Мэри. Она окинула друга взглядом, а потом нырнула ему в объятья. Тит закрыл глаза и зарылся носом в ее волнистые волосы.

– Я не знаю, как буду без тебя, я не знаю… – В этот момент девушка поняла, насколько она все-таки слаба.

– Все будет хорошо, слышишь? – Он отстранился и обхватил ее лицо ладонями. – Ты должна попасть на светлую сторону! Пообещай, что все для этого сделаешь!

– Конечно, сделаю! Я верю, что это не конец и мы там обязательно встретимся.

Молодой человек побледнел.

– Что? Что не так? Нет… Только не говори… – Она поморщилась, а потом отодвинула его толстовку. – Темная сторона? – Слезы ручьем покатились по щекам. – Они издеваются? Я убью этого урода!

– Успокойся, Мэри. Пожалуйста… – Тит вновь обнял ее и поцеловал в макушку. – У нас осталась пара минут. Ты правда хочешь потратить их на выяснение отношений? Давай примем случившееся как факт, и все. Значит, так должно быть.

– Так не должно быть, Тит. Ты светлейший человек. Неужели тебе суждено вечно находиться с убийцами, маньяками и всякими отморозками? Так не должно быть!

– Это говорит о том, что справедливости не существует. Мэри, послушай меня… – Он отодвинулся от девушки и достал из кармана письмо. – Отдай Гойо, пожалуйста. Не могу уйти, ничего ему не сказав.

– Ты представляешь его состояние, когда он узнает, что не смог попрощаться?

– Уже ничего не изменишь. Эгоистично, но я так решил. Я не хочу прощаться с ним.

Дверь отворилась, и снова вошел Фауст.

– Мэр, время. Знаю, что мало, но, если задержишься, Арию не пустят.