Алёна Жукова - Страшная Маша

Ее душили слезы, а страх когтистой лапой скреб по затылку, заставляя голос разума сжаться до ничтожного комочка. Показалось, что опять шелохнулась штора на окне и страшные ночные гости вот-вот зайдут. Из распахнутой форточки подуло холодом. Липкий хвост сквозняка заворочался под кроватью, но вскоре замер, притаившись в темном углу. Витя долго не просыпался, а она боялась шелохнуться. В голове ее проносились какие-то неясные картины Витькиного бреда, из которых она никак не могла сложить историю, но даже если бы Маше это удалось, то вряд ли она смогла бы понять ее смысл и значение. Просто Витя заглянул туда, где представления Маши о событиях всего лишь столетней давности были сродни представлениям о житии динозавров. Какие-то красные и белые вожди, комиссары, кровавые звезды и черные пауки – все это напоминало в рассказе Вити компьютерную игру, где нет особого смысла, кроме одного: победит тот, кто быстрее стреляет. А ведь если бы Маша поняла, как пройти этот квест, то это избавило бы ее от многих неприятностей и подсказало ответы на важные вопросы: что искать, где и зачем, а главное – она бы узнала…

Про то, чего не знал никто.

Провалившись в прошлое, Витя увидел и по-детски пересказал историю семьи Рагутиных, а заодно и столетнюю историю всей страны. В его художественном исполнении это напоминало голливудскую сказку-ужастик. Маша, как ни старалась, не могла уловить суть. По Витькиной версии все началось с битвы «красных» против «белых». Красные отбирали у Белых дома, землю, а если те не отдавали, их убивали. У Красных был вождь – лысый, картавый и жестокий, который пообещал, что, когда расправится с богатыми, бедные будут жить в раю. Красные ему поверили и пошли убивать.

Прадедушка Алексея, которого звали Василий, стал слугой вождя – красным комиссаром. Однажды он получил приказ арестовать белого генерала и отобрать у того все, чем тот владел. У генерала был большой дом в имении Предгорье, большая семья, а еще острая сабля. Генерал не хотел сдаваться и взмахнул саблей, но Василий выстрелил первым. Василий мог бы убить всех – жену генерала с младенцем Михаилом и шестнадцатилетней дочкой Любой, но решил поступить по-другому. Поставил условие: если генеральская дочка пойдет с ним, то генеральскую жену и сына не тронет, пусть, в чем стоят, убираются из этих мест, авось сдохнут по дороге. Дочка генерала была красавица – волосы золотые, глаза голубые. С гордо поднятой головой пошла она за комиссаром. Василий натешился ею, измучил, а когда надоела, выбросил на улицу умирать. Но Любочка не умерла, только умом тронулась и онемела. Хотела покончить с собой, зашла в реку с камнем на шее, но река подхватила ее и понесла на другой берег по ту сторону горы, которую местные звали Загорьем и старались там не селиться. Считалось, что там живут отбросы нового пролетарского общества – всякие буржуйские недобитки, сосланные за преступления перед новой властью.

Полуутопшую женщину нашла добрая женщина Евдокия и спрятала у себя в подвале. Через полгода там, в подвале, и родился мальчик, а мать, так и не сказав ни слова, умерла. Кто она такая и откуда, Евдокия догадалась, заметив вышивку на белье. Вышит был герб графа Шумилова – генерала и местного помещика. Евдокия до революции служила прачкой и стирала еще Любочкины пеленки. Похоронила она тихонько Любу под березой на маленьком местном кладбище в Загорье и крестик деревянный соорудила, а на дощечке написала: «Любовь Александровна Шумилова, 1901–1918». Мальчику дала имя Иван, а отчество и фамилию – своего отца. Вот и получился Иван Иванович Рагутин. Растила его Евдокия как своего сына. О настоящей матери он не знал. Женщина пыталась разузнать, что случилось с помещицей Ольгой Николаевной и ее сыном Михаилом, но никто не видел и не слышал. Они как сквозь землю провалились. Кто-то рассказал, что недалеко от поселка нашли трупы женщины и маленького ребенка, обглоданные собаками, но Евдокия не хотела верить, что это мать и сын Шумиловы.

Иван вырос и пошел на войну с фашистами. Когда Армия Красной Звезды победила армию Черных Пауков, Иван вернулся домой в Загорье героем, но не застал в живых Евдокию. В этой части поселка почти никого не осталось. Иван переселился в Предгорье. Пришлось ему, как и всем выжившим, восстанавливать эти края. Большой дом райсовета, зовущийся в народе «генеральским», был взорван. Фашисты, отступая, разрушили его и сожгли. Под развалинами нашли трупы расстрелянных партизан и обгоревшие документы. Иван руководил разбором руин. Разглядывая полусгоревший архив, он заметил фотографию некоего комиссара Василия Лаврентьева. На него смотрело лицо, казавшееся знакомым: ямка на подбородке, густые брови домиком… То, что это его отец, Иван не догадался, да и невдомек ему было, что стоит на развалинах материнской усадьбы, иначе, наверное, не отдал бы приказ сравнять ее с землей.