Сергей Лукьяненко - Дозоры - Ночной Дозор. Дневной Дозор. Сумеречный Дозор [сборник litres]

Завулон начал трансформироваться обратно. Он стремительно обретал прежний скорбно-интеллигентный облик.

Смешно. Зачем? Я видел его таким, каким он стал в сумраке, стал однажды и навсегда.

– Многоходовка, – повторил я. – Ручаюсь, матери Светланы вовсе не обязательно умирать от смертельной болезни. С вашей стороны было маленькое вмешательство, в рамках допустимого… Но тогда и у нас есть права.

– Она наша! – сказал Завулон.

– Нет. – Я покачал головой. – Не будет никакого прорыва инферно. Ее мать поправится. Сейчас я поеду к Светлане… и расскажу ей все. Девушка придет в Ночной Дозор. Завулон, вы проиграли. Все равно – проиграли.

Разбросанные по крыше клочья одежды поползли к Темному магу, срослись, прыгнули, одевая его, грустного, обаятельного, преисполненного печали обо всем мире.

– Никто из вас не уйдет отсюда, – сказал Завулон. За его спиной начала клубиться Тьма, будто раскрывались два огромных черных крыла.

Илья снова засмеялся.

– Я сильнее вас всех. – Завулон покосился на Илью. – Твои заемные силы небезграничны. Вы останетесь здесь навсегда, в сумраке, глубже, чем когда-либо боялись заглянуть…

Семен вздохнул и сказал:

– Антон, а ведь он до сих пор не понял.

Я повернулся и спросил:

– Борис Игнатьевич, ведь в маскараде больше нет необходимости?

Молодой нагловатый оперативник пожал плечами:

– Конечно, Антошка. Но мне столь редко выпадает наблюдать шефа Дневного Дозора в действии… прости уж старика. Надеюсь, Илье в моем обличье было столь же интересно…

Борис Игнатьевич обрел прежний облик. Разом, без всяких театральных промежуточных метаморфоз и световых эффектов. Он действительно был в халате и тюбетейке, вот только на ногах у него оказались мягкие ичиги, а поверх них – калоши.

На лицо Завулона было приятно посмотреть.

Темные крылья не исчезли, но расти перестали, только похлопывали неуверенно, будто маг пытался улететь, но не решался.

– Свертывай операцию, Завулон, – сказал шеф. – Если вы немедленно уберетесь отсюда и от дома Светланы, мы не станем подавать официальный протест.

Темный маг не колебался:

– Мы уходим.

Шеф кивнул, словно иного ответа не ожидал. Можно подумать… Но жезл он опустил, и барьер между мной и Завулоном исчез.

– Я запомню твою роль в этом… – немедленно прошептал Темный маг. – Навсегда.

– Помни, – согласился я. – Это полезно.

Завулон свел руки – могучие крылья хлопнули в такт, и он исчез. Но перед этим маг взглянул на ведьму – и та кивнула.

Ох как мне это не понравилось. Плевок вслед – не смертельно, но всегда неприятно.

Легкой пританцовывающей походкой, совершенно не вязавшейся с окровавленным лицом и вывихнутой, безвольно свисающей левой рукой, Алиса подошла ко мне.

– Ты тоже должна уйти, – сказал шеф.

– Конечно, с превеликим удовольствием! – откликнулась ведьма. – Но перед этим у меня есть маленькое… совсем маленькое право. Ведь так, Антон?

– Да, – прошептал я. – Воздействие седьмой степени.

На кого будет направлен удар? На шефа – смех. Тигренок, Медведь, Семен… ерунда. Егор? А что ему можно внушить на самом слабом уровне вмешательства?

– Откройся, – сказала ведьма. – Откройся мне, Антон. Вмешательство седьмого уровня. Шеф Ночного Дозора свидетель: я не перейду границы.

Семен застонал, до боли сжимая мое плечо.

– У нее есть это право, – сказал я. – Борис Игнатьевич…

– Поступай как знаешь, – тихо ответил шеф. – Я смотрю.

Я вздохнул, раскрываясь перед ведьмой. Да ничего она не сможет! Ничего! Вмешательство седьмой степени – ей никогда не повернуть меня к Тьме! Это просто-напросто смешно!

– Антон, – мягко сказала ведьма. – Скажи шефу то, что ты хотел сказать. Скажи правду. Поступи честно и правильно. Так, как ты должен поступить.

– Минимальное воздействие… – подтвердил шеф. Если в его голосе и была боль, то так глубоко, что мне не дано было ее услышать.

– Многоходовка, – сказал я, глядя на Бориса Игнатьевича. – Двусторонняя. Дневной Дозор жертвует своими пешками. Ночной Дозор – своими. Ради великой цели. Ради привлечения на свою сторону волшебницы великой, небывалой силы. Может погибнуть молодой вампир, которому так хочется любить. Может погибнуть, сгинуть в сумраке мальчишка со слабенькими способностями Иного. Могут пострадать свои сотрудники. Но есть цель, что оправдывает средства. Два великих мага, сотни лет противостоящих друг другу, затевают очередную маленькую войну. И Светлому магу тут труднее… он все ставит на карту. И проигрыш для него – не просто неприятность, это шаг в сумрак, в сумрак навсегда. Но все-таки он ставит на карту всех. Своих и чужих. Так, Борис Игнатьевич?