Сергей Лукьяненко - Дозоры - Ночной Дозор. Дневной Дозор. Сумеречный Дозор [сборник litres]

– Как же я сам-то не понял? – удивился Лас. – И в самом деле все очень просто! Ну, давай… за здравый смысл!

Мы выпили.

– Животные – это удивительное дело, – глубокомысленно сказал Лас. – Умны не по Дарвину. Вот у меня жил…

Кто у него жил – пес, кот, хомячок или аквариумная рыбка, – я услышать не успел. Лас снова глянул в окно и позеленел.

– Там опять… летучая мышь!

– Комаров ловит, – напомнил я.

– Каких комаров! Она за столбом пролетела, как по заказу! Говорю тебе – с крупную овчарку размером!

Поднявшись, Лас решительно потянул вниз штору. Сказал решительно:

– Ну их… знал я, нельзя на ночь Кинга читать… Здоровенная такая мышь! Как птеродактиль! Ей сов и филинов ловить, а не комаров!

Вот ведь урод Костя! Я понимал, что в зверином облике вампир, как и оборотень, становится придурок придурком и контролирует себя слабо. Наверное, ему нравится носиться вот так вокруг ночного поезда, заглядывать в окна, отдыхать на фонарных столбах. Но надо же соблюдать элементарную осторожность!

– Это мутации, – тем временем размышлял Лас. – Ядерные испытания, утечки с реакторов, электромагнитные волны, сотовые телефоны… А мы все смеемся – фантастика, мол… Да еще бульварные газеты врут непрерывно. Ведь кому рассказать – решат, что спьяну почудилось или вру!

Он решительно откупорил свой коньяк. Спросил:

– Ты как вообще к мистике относишься?

– Отношусь, – с достоинством ответил я.

– Я тоже, – признался Лас. – Теперь – тоже отношусь. Раньше никак не относился… – Он опасливо посмотрел на закрытое окно. – Вот так живешь-живешь, потом встречаешь где-нибудь на псковских торфяниках живого йети – и съезжаешь с катушек! Или видишь метровую крысу. Или… – Он махнул рукой и разлил коньяк по рюмкам. – Вдруг – и впрямь где-то рядом с нами живут ведьмы, вампиры, оборотни? Ведь нет надежнее маскировки, чем внедрить свой образ в средства массовой культуры. Описанное в художественной форме, показанное в кино перестает быть страшным и таинственным. Для настоящей жути нужна устная речь, нужен старый дедок на завалинке, пугающий вечером внучат: «А потом Хозяин ему показался и говорит: не отпущу тебя, замотаю-закручу, в буреломе сгинешь!» Вот так и появляется настоящая опасливость перед аномальными явлениями! Кстати, дети это чувствуют, не зря так любят рассказывать истории про Черную Руку и Гроб на Колесиках. А современная литература, особенно кино, размывают этот инстинктивный ужас. Ну как бояться Дракулу, если его уже сотню раз убили? Как бояться инопланетян, если наши их всегда в пыль размажут? Нет, Голливуд – это великий усыпитель человеческой бдительности! Давай – за погибель Голливуда, лишающего нас здорового страха перед неведомым!

– За это – всегда! – с чувством сказал я. – Лас, а чего ты в Казахстан-то собрался? Неужели там хороший отдых?

Лас пожал плечами. Сказал:

– Я и сам не знаю. Захотелось вдруг экзотики – кумыс в подойниках, скачки на верблюдах, драки боевых баранов, бешбармак в медном тазике, красавицы с непривычными чертами лица, древовидная анаша в городских скверах…

– Какая? – не понял я. – Какая анаша?

– Древовидная. Она же дерево, только ей никогда вырасти не дают, – с таким же серьезным лицом, какое было у меня при рассказе про летучих мышей и ласточек, объяснил Лас. – Да мне все равно, я табаком здоровье порчу, просто экзотики хочется…

Он достал пачку «Беломора» и закурил.

– Сейчас проводник прибежит, – заметил я.

– Никуда он не прибежит, я на датчик дыма презерватив натянул. – Лас кивнул вверх. На выступающем из стены датчике и впрямь был натянут слегка надутый презерватив. Нежно-розовый и с пластиковыми шипами.

– Все-таки мне кажется, что у тебя неправильные представления о казахстанской экзотике, – сказал я.

– Да поздно уже думать, поехал – так поехал, – буркнул Лас. – С утра вдруг как стукнуло в голову – а не поехать ли мне в Казахстан? Вещи покидал, заместителю указания дал – и в поезд.

Я насторожился.

– Так прямо и собрался? Слушай, а ты всегда такой легкий на подъем?

Лас задумался. Покачал головой:

– Не очень. Но тут словно перемкнуло… Ладно, пустое. Давай еще на посошок…

Он начал разливать – а я опять посмотрел на него сквозь сумрак.

Даже зная, что искать, я с трудом почувствовал след, так изящно и легко было касание неведомого Иного. Уже затухающий, почти остывший след.

Простое внушение, на такое способен самый слабый Иной. Вот только как аккуратно все выполнено!