Сергей Лукьяненко - Дозоры - Ночной Дозор. Дневной Дозор. Сумеречный Дозор [сборник litres]

– Свет не отнять. – Он качнул головой. – То, что взято, возвращается сторицей. Ты отнимаешь Тьму – и Тьма растет. Я беру Свет – и он приходит вновь.

– Скажи это мальчику Алеше, который весь вечер будет тосковать! – крикнула я. – Порадуй его, что потом радость вернется!

– У меня будут другие дела, ведьма! Спасать детей, которых ты вогнала во Тьму!

– Утешай, – равнодушно сказала я. Все в мире будто покрылось ледяной коростой. – Это – твоя работа… милый!

Что я делаю?

Он же только уверится, что я знала все заранее, что Дневной Дозор планировал хитрую операцию, что над ним гнусно поиздевались, что все бывшее между нами – лишь хитрая игра…

– Ведьма… – презрительно сказал Игорь. – Ты уберешься отсюда вон. Поняла?

«С радостью!» – едва не ответила я. В конце концов… какая уж теперь мне радость от этого лета, от этого моря, от этого изобилия Силы? Восстановлюсь потихонечку, главное уже сделано.

– Можешь убираться сам, – сказала я. – У меня разрешение на отдых и использование человеческих сил. Можешь спросить у своих… А у тебя-то есть разрешение… милый?

«Ну что же ты творишь, дурак? Что ты делаешь, любимый мой? Что я делаю?»

А что я делаю? Я – Темная. Я – ведьма. Я – вне человеческой морали и не собираюсь играть в цацки с примитивными организмами по имени «люди». Приехала отдыхать – отдыхаю! А вот ты, ты что делаешь? Если ты и впрямь меня любишь? А ты ведь любишь, я знаю! Я и сейчас это вижу, и ты можешь увидеть… если захочешь…

Потому что любовь – она над Тьмой и Светом.

Потому что любовь – это не секс, не одинаковая вера, не «совместное ведение хозяйства и воспитание детей».

Потому что любовь – это тоже Сила.

И черта с два к ней имеют отношение Свет и Тьма, люди и Иные, мораль и закон, десять заповедей и Великий Договор.

И я все равно тебя люблю, сволочь, гад, светлая скотина, дубина добродушная, кретин надежный! Все равно! Пусть три дня назад мы стояли друг против друга и мечтали об одном – уничтожить врага. Пусть между нами пропасть, которую никто и никогда не преодолеет!

Ну пойми же ты, я люблю тебя!

И все мои слова – лишь защита, это те же слезы, только ты их не видишь, не хочешь видеть…

Ну подойди ты ко мне, все равно где – в сумраке, где никто нас не увидит, или на этой веранде, перед глазами изумленных детишек, обними, и мы заплачем вместе, и не надо будет слов, и я уеду к чертовой матери, к Завулону в Москву, под крылышко к довольной Лемешевой… а хочешь, я уйду из Дневного Дозора? Хочешь? Я не перестану быть Темной, это не в моей власти, и не хочу я этого, но я выйду из бесконечной войны Тьмы и Света, я буду просто жить, даже с людишек ничего брать не буду, и пусть ты все равно не захочешь быть со мной, я даже этого не прошу, лишь оставь память о том, что мы любили друг друга!

Просто подойди.

Не отвечай на мои слова!

Я – Темная!

Я – не могу быть другой!

Я – люблю лишь себя в этом мире!

Но сейчас ты – часть меня. Большая часть. Главная часть. И если будет надо – я убью часть себя, а значит, всю себя.

Но не делай этого!

Ты же – Светлый!

Вы кладете свою жизнь на алтарь, вы храните людей и стоите друг за друга… ну попробуй так же посмотреть на меня, пусть даже я ведьма, пусть я твой враг! Вы ведь иногда можете – понять. Как понял Антон Городецкий… собрав чудовищную Силу ради одного – не пускать ее в ход. Но Антоном я могу лишь восхищаться, как настоящим врагом, а тебя я люблю, люблю, люблю! Ну пойми же ты и шагни ко мне, сволочь ты любимая, гадина ты моя милая, враг мой единственный, придурок ты мой ненаглядный!

– Придурок! – крикнула я.

И лицо Игоря исказилось такой чудовищной мукой, что я поняла – все.

Свет и Тьма.

Добро и Зло.

Это лишь слова.

Только мы говорим на разных языках и никак не поймем друг друга – пусть и хотим сказать одно и то же.

– Уходи. Или я уничтожу тебя.

Он произнес эти слова – и вышел из сумрака. Его тело потеряло очертания, размазалось, чтобы тут же возродиться уже в человеческом мире, рядом с мальчишками-артековцами. И я бросилась следом, выдираясь из своей тени, – если бы можно было так же легко выйти из самой себя, из своей сути, из своей судьбы!

Я даже успела увидеть, как, появившись в человеческой реальности, Игорь подхватил почти коснувшуюся пола гитару, набросил на свое искаженное болью лицо «паранджу» – не знаю, как ее Светлые именуют, и вывел из транса мальчишек. Оказывается, он их погрузил в ступор, уходя в сумрак. Чтобы не испугались внезапного исчезновения вожатых…