Вадим Панов - Искажение [1-6 главы]

– Мир делается темнее от зла, брат Кирилл, – вздохнул слушатель.

– Зло приходит не только по ночам.

– Сейчас оно стало наглым.

Фраза прозвучала настолько неожиданно и настолько правильно, что Амон на мгновение осёкся. Сначала ему показалось, что он говорит с собой. Через секунду – что с кем-то из Отражения… И потому следующим прозвучал такой вопрос:

– Скажи, брат-полуночник, как ты относишься к теням сейчас?

– Я знаю, что они лгут.

– Но ты можешь выйти из дома ночью?

– Я каждый день выхожу из дома ночью, – ответил слушатель и тут же рассмеялся: – Как забавно прозвучало: я каждый день выхожу из дома ночью…

– Мы оба знаем, почему ты так сказал, брат-полуночник, – поддержал шутку Кирилл. – Мы с тобой дети Дня и потому ищем свет, а не ночь. Мы опасаемся теней, но изгоняем их, а если надо – сражаемся. Наш мир наполняется отражениями, прибывает ими, становится ярче и богаче, но мы не любим тёмные копии. Нам не нравится мир, отражённый страхом и жестокостью.

– Но такие отражения существуют, – заметил слушатель.

– Потому что он – мир, он многогранен. И закон в том, что мы не в состоянии победить Тьму. Но если перестанем сражаться – проиграем.

– То есть Тьма сильнее Света?

– Тебе знакомо понятие «жестокость», брат-полуночник? – выдержав короткую паузу, спросил Амон. – Она способна творить чудеса. И помогает Тьме.

– Почему не ответить тем же?

– Потому что Свет и Тьма – не одно и то же, брат-полуночник. И если Свет вытащит чёрный клинок – мир окончательно потускнеет.

– Извини, – помолчав, ответил слушатель. – Я согласен с тем, что тебе виднее, брат Кирилл, ты сражался, тебе довелось убить монстра…

– Не думаю, что это войдет в привычку, – неожиданно для себя перебил собеседника Амон.

– Было трудно?

– Неприятно.

– Наверное, это означает, что ты нормальный и… Можно ещё вопрос?

Амон давно понял, что слишком затянул разговор, но решил пойти навстречу слушателю:

– Да.

Вопрос оказался интересным.

– Скажи, брат Кирилл, в Москве много монстров?

– Не знаю, брат-полуночник, – честно ответил Амон. – Но не сомневаюсь, что по ночам в нашем городе происходят весьма интересные вещи…

Вереница одинаковых фургонов, едущих глубокой ночью по центру города, наверняка привлекла бы внимание блюстителей порядка, если бы не «бонус» от высокопоставленных театралов московского Отражения: они похлопотали о предоставлении сопровождения, и впереди колонны Татум двигался белоснежный полицейский автомобиль с включённой «люстрой». Всего один автомобиль, но этого было достаточно.

Театр Отражений много гастролировал, но Зур давно отказалась от больших, многоосных грузовиков – узкие улочки старинных городов становились для них непреодолимым препятствием. Или не улочки, а место выступления. В Москве, например, театр традиционно играл в древних соляных подвалах, проехать в которые гигантские машины попросту не могли. А вот фургоны – с лёгкостью. Колонна поднялась по безлюдному Яузскому бульвару, свернула налево, в Подколокольный, спустилась к Хитровской площади – там полицейский автомобиль остановился, перекрыв дорогу в сторону Солянки, а фургоны по очереди отправились в распахнутые железные ворота с красной буквой «М» и исчезли внутри простенького здания, из которого давным-давно был проложен грузовой въезд в замысловатую подземную «систему» старой Москвы. В огромный, выложенный кирпичом лабиринт высотой в несколько метров и с такими широкими «улицами», что на них могли разъехаться два «УАЗа».

Официально считалось, что некогда этот гигантский подземный город предназначался для хранения соли. И возможно, часть его действительно использовалась для этой цели, но только часть, потому что расположенный в глубине лабиринта амфитеатр вряд ли можно было отнести к складам. Даже с натяжкой.

– Мы подготовили должное количество помещений, Татум баал, – с почтением произнёс Шварц, помогая женщине выйти из фургона. – Грузчики ждут.

Шварц – правая рука Гаапа, исполнитель воли первого из Первородных Москвы, никогда не занимался делами лёгкими или неважными. Его присутствие демонстрировало уважение. Зур это обстоятельство отметила и оценила.

– Я знала, что на вас можно положиться, – прошелестела она из-под капюшона. И прикоснулась к руке грешника. – Ни в одном другом городе Отражения я не чувствую себя столь комфортно.

– Гастроли Театра Отражений – праздник для нас, Татум баал, – склонил голову Шварц. – Мы восхищаемся вашим искусством.