Тимоти Лирик - Эльфийский порноспецназ в логове национал-вампиров

Тот чуть не упал, поскользнувшись.

— Да что же это такое? — Владимир сокрушенно хлопнул себя по бедрам. — Одна на очке, второй в мыле… Сговорились?

— Мы что… Всё еще… там? — прошептал Востроухов.

— Нет, брат, мы уже здесь. И я могу перемещаться, куда захочу, понял?

— Свежо предание…

— Фома неверующий. — Князь улыбался в тридцать два зуба. — Хочешь, потрогай. Я настоящий.

— Еще я мужика не трогал в ванной! — Марлен фыркнул. — Так ты чего, просто похвастаться заскочил?

— Ну да.

— Давай тогда условимся. В следующий раз ты всё же уточни, удобно ли будет. А то случаи всякие бывают.

— Типа ты в кровати со Светой?

Востроухов сжал кулаки и зашипел:

— Ты не представляешь, что я пережил! Она меня боится, врубаешься? Я и так еле-еле ее успокоил. Не испорть!

— Ладно-ладно, осади. — Владимир поднял руки. — Но имей в виду — если чего, я как лист перед травой.

— Скорее, как глюк после травы, — устало пробормотал полукровка.

Князь испарился, и Востроухов мог бы поспорить, что последней исчезла его дурацкая улыбочка.

Причесываясь, Марлен с опаской посмотрел в зеркало и успокоился: вполне себе отражается.

Потом были несколько часов непередаваемого блаженства. Он вернул доверие Светланы, и радость от этого привнесла новые мегаджоули энергии в их термоядерное соитие.

И после, когда Марлен читал Свете стихи Элюара, она прижималась к нему, как было всегда, до обращения.

— Когда спишь с тобой, кажется, что спишь с библиотекой, — прошептала Светлана и действительно заснула.

Марлен еще долго любовался ею, прикидывая, куда они отправятся тратить золотое вознаграждение за неудачную кампанию.

Случаются и в жизни хэппи-энды.

Света вдруг резко проснулась.

— Знаешь, ты всё же поклянись, что никогда…

Князь князей заснул и вновь очутился в светлице Рожаницы.

Потрескивала лучина, выхватывая из темноты прядущую богиню и качающуюся колыбель, детали привычно исчезали, стоило только переключить с них внимание, и возникали вновь, если ты мысленно к ним возвращаешься.

— Сидит Дрема… — напевала Рожаница, и проворные пальцы превращали кудель в тонкую нить.

«А где тонко, там и рвется», — мелькнула мысль.

Рожаница кивнула, не прерывая пения.

— Значит, пора? — спросил Бус и не дождался ответа.

В этот раз он с удивлением обнаружил, что не лишен телесности. Во время всех прошлых посещений Белояр не мог понять, где он и кто, как может общаться с богиней, если его присутствие бестелесно.

И вот он подошел к ней поближе, заглянул в колыбель и никого там не увидел.

Рожаница допела и сказала:

— Не туда смотришь. Дитя у Веры.

— Что-то я к тебе зачастил, — пробурчал он, присаживаясь на лавку. — А спрашивать, вроде бы, нечего.

— Всегда есть, что спросить. Твои надежды рухнули, княже. Не получил эльфийской крови, не выведешь свой народ на свет Ярилов. Присосались бы, клещи вы этакие, к чужанам, запортили бы им жизнь, как соплеменникам ее загубили. Подумываешь о людях-то изредка, и вина накатывает, ведь так?

— Ничего не накатывает. — Он отмахнулся, задел колыбель.

— Но-но, потише, — строго сказала Рожаница, глядя в глаза Белояра. — Размахался… Неужели тебе, бессовестному, ни разу не пришло в голову, что ты для собственного народа хуже червя кишечного?

— Бесстыжего не пристыдить, — с досадой ответил Бус, тяготясь необходимостью выслушивать моралите. — Никто не возлагал на меня обязанность тащить стадо в какой-то лучший загон. И с чьей точки зрения лучший? С твоей? Тогда что ты тут пряжу щиплешь вместо того, чтобы им помочь?

— Вылитое дитя. — Богиня покачала головой. — Огрызнулся, стало быть. Я и помогаю, как могу. Но мы о тебе. Ты ловко устроился: сам веками разгуливал в любое время суток по земле, а свою шайку держал на ночном положении. Настоящие родичи спят подо льдом, новая дружина полностью зависит от твоей воли. Может ли власть быть более полной, чем твоя? Ты так и не нашел путь к солнцу, потому что не очень-то искал.

— Чую, нынешнее положение вещей устраивает всех, кроме тебя, — рассмеялся Белояр. — Нас меньше полутора сотен на всю страну. Каждый обращенный знает черту, которую нельзя переступить. Дай упырям день, и ты потеряешь контроль. Наше число возрастет, ответственность станет пустым звуком.