Александр Харламов - Орден Ненависти [СИ]

— Эй, сопляк! — Андрей оглянулся, глядя как в его сторону идут мальчишки из старших классов. Во главе этой ватаги шел ненавистный купеческий сынок Богдан, который почему-то давно уже невзлюбил мальца.

— Чего вам нужно? — Андрей обернулся, испуганно поглядывая на веселые лица ребят.

— А ничего! — один из озорников успел подойти сзади и со всех сил пнуть парня под зад. Андрей зашатался и упал в грязную лужу. Испачкал руки и новую рубаху, которую батя только купил на весенней ярмарке, ни разу не надеванную. Все вокруг засмеялись. Богдан наклонился поближе, схватил Андрейку за длинный вихрастый чуб. Потянул вверх.

— Я тебе говорил, чтоб на моей улице не появлялся, быдло бедняцкое?

— Маманя послала…

— Я говорил, — прервал его Богдан и пребольно стукнул куда-то в спину. Дыхание перехватило. Боль скрючила. Андрейка согнулся в три погибели, прижав руки к животу и освободил голову для удара, чем Богдан не преминул воспользоваться. Удар по голове хоть и был не силен, но висок обожгла боль, и по щеке потекла тонкая струйка крови.

— Не появляйся на моей улице, — удары сыпались все чаще, а Андрейка, прикрывавший голову руками, чувствовал, что так долго не выдержит. Смех окружающих его ребят ранил сильнее, чем настырный Богдан. Сердце начало бешено биться в груди, готовое выпрыгнуть наружу. Злость поднялась откуда-то оттуда прямо к кончикам волос, захлестнув жаром. Он вывернулся из-под ноги Богдана и откатился в сторону. Откуда у него взялась такая скорость и сноровка, мальчик потом вспомнить не мог. Его лицо побелело. Черты лица исказились, превратившись в гипсовую маску. Он встряхнул головой и зарычал.

Мальчишки и Богдан вместе с ними засмеялись.

— Этим цирком ты нас не испугаешь… — улыбнулся купеческий сынок, поигрывая кастетом, достав его из кармана.

— А этим? — не своим голосом прорычал в ответ Андрей. На глазах его лицо преобразилось. Сквозь мальчишеский чуб начали появляться красные чешуйки. Нос заострился, все больше напоминая клюв хищной птицы. Глаза полыхнули огнем и адским пламенем. Пальцы на руках удлинились и стали похожими на когти сказочного животного. Рубашка на спине Андрея вздулась бугром, раздался противный треск раздираемой ткани. Красные перепончатые крылья натужно расправились у него за спиной.

— Ааа! — заорал Богдан отчаянно, прикрыв глаза руками.

— Чур тебя! Чур! — прокричал конопатый парнишка из его шайки следом за главарем.

— Ты меня еще перекрести! — прорычал Андрейка.

Один из мальчишек поднял руку, но одумался, как бы демона не разозлить. Но тот корокто взмахнув своими перепончатыми крыльями мигом оказался за спиной Богдана, так и замершего с закрытыми от страха глазами. На штанине появилось предательское пятно. Жар, исходивший от чудовища, обдал его лицо, опалил волосы на бровях. То что раньше называлось Андрейкой наклонило голову к уху Богдана и прошептало:

— Ты никогда никому не расскажешь, что видел и что случилось сегодня. Я пощажу тебя, такие как ты, трусливые, лживые, гнилые люди делают мир таким каким хочу видеть его я. А это тебе на память…

Чудовище провело острым, как бритва ногтем, по щеке Богдана, рассекая розовую молодую плот, опустилась к шее, оставляя за собой кровавый след. Он вздрогнул и потерял сознание.

Максим… Максим… Максим… В голове крутился один лишь этот псих. Я никак не могла выкинуть его из головы. Он звучал в висках, будто попсовая назойливая песенка. Максим… «Ты слишком долго жила одна, у тебя давным-давно не было нормального мужчины, потому-то ты на нем так и зациклилась», сказала я себе, пинком распахивая дверь в редакцию.

Сердце ныло. Вдруг вспомнились его прикосновения и глаза. Переверзев, ну почему ты оказался законченным психом? А с виду такой приличный мужчинка…

— Янусик, ты же в отпуске? — окликнул меня Костя, выпускающий редактор и по совместительству художник, давно и безнадежно меня возжелающий. Человеком он был неплохим, но вот внешностью мать-природа его обидела. Чего стоят только очки с толстенными линзами, за которыми и глаз-то не видно! А ярко розовый пиджак, пусть и купленный не на «барабане», а во вполне цивильном магазине? Да и вообще, Костя на гея похож! На подружку он еще тянет, а вот на любовника… Мысли сами собой вернулись к Переверзеву.

— Решила хватит дома отлеживаться… Надо работать! — я прошмыгнула мимом настырного поклонника в кабинет шефа Валика. Тот сидел за письменным столом и увлеченно читал только что сверстанный выпуск нашей газеты. Услышав стук двери, поднял на меня не менее удивленные глаза, чем те, которые были у Кости, когда он меня увидел в редакции.