Ольга Миклашевская - Люди под кожей [litres с оптимизированной обложкой]

В ответ он пожимает плечами и хватает с ближайшей полки изумрудно-зеленую упаковку какао известного производителя с алым, как кровь, логотипом.

– Дядя к тебе приставал? – Мать тяжело дышит и судорожно осматривает дочь, будто за такое короткое время ей действительно можно было как-то навредить.

Над верхней губой матери скользит капелька пота, и дочь, завороженная, за ней наблюдает. Жидкость путешествует по ручейкам из морщинок, впадает в озера из пор, огибает леса полупрозрачных волосков, но упрямо продолжает пробивать себе дорогу под тягой земного притяжения.

– Нет? – Женщина принимается отряхивать ребенка – ручки, ножки, даже бледные щеки. – Ну и славно. Идем, папа ждет. А, ты выбрала «Несквик»? Давай, отнеси папе, он оплатит.

Только вот говорит она все это на автомате, не особо вдумываясь в слова и пристально наблюдая за этим знакомым незнакомцем, которого она, кажется, уже где-то видела. Только вот где? На доске «Разыскивается преступник» или в музыкальном шоу на федеральном канале?

Мать поднимается с колен, вспоминает про бумажные платочки в сумке и принимается вытирать уже свое собственное лицо. Колени дрожат, но причину слабости она понимает не сразу.

Незнакомец исчезает так же внезапно, как и появился.

Если подумать, у этой девочки было неплохое детство до тех самых восьми лет. Несмотря на небольшой лишний вес, по ночам она мечтала о танцевальной карьере, на школьных уроках – о Мише Васильеве со второй парты в левом ряду, а за обедом – о ресницах, тяжелых, как у куклы, чтобы под их весом сложно было открывать глаза.

Недавно у ее матери был день рождения. Она подарила ей криво склеенную открытку, а отец – бриллиантовый гарнитур из аккуратных сережек-капелек, подвески на цепочке из белого золота и простого, но подходящего по дизайну кольца. Как он говорил, последняя сделка была успешной, и он мог себе это позволить. (Последний раз, когда он мог себе это позволить.)

Мать была в буквальном смысле вне себя от счастья. Украшения оказались не из тех, что можно надеть для похода в ресторан – скорее они подходили для посещения первого ряда партера Большого театра. Неброские, но изысканные, как у королевы Великобритании или даже утонченной нубийской принцессы. Это было то время, когда носить гарнитуры все еще было модно.

Едва отец уходил на работу, мать пулей неслась к себе в комнату и принималась примерять то все предметы разом, то по отдельности, с медицинской тщательностью рассматривая себя в зеркале. В такие моменты женщина вся была там, в своем отражении, где на нее смотрела великосветская княжна, достойная гораздо большего, чем «однушка» в спальном районе.

Дочь не переживала, что ей стали уделять меньше внимания. Но когда узнала об этой семейной вылазке на природу, то очень обрадовалась. Конечно, на пикниках ведь всегда много вкусной еды: можно пожарить сосиски, а еще купить сухих крекеров и хрустеть ими весь день, зная, что никто не будет пытать тебя овощным супом.

День начинался неплохо, но после этой странной остановки в супермаркете надежда на приятный отдых улетучивается испуганными голубями. После остается только неприятная жирная пленка навязчивого ощущения, что кто-то невидимый подсел к ним непрошеным попутчиком. Это чувствуют все трое, но никто не произносит опасений вслух.

Семейство направляется к машине: отец несет тяжелые пакеты с едой; в руках у матери – только упаковка с хлопьями. Им даже в голову не приходит, что можно попросить дочь хоть немного помочь. Типичная семья с одним ребенком, которого всеми силами стараются заточить в тюрьму-пузырь из заботы, стабильности и «того, с чем мы сами боролись, когда были детьми».

Девочка немного отстает и осторожно, боясь спугнуть неизведанное, оборачивается. Никого. Конечно же, никого. Тогда она делает еще несколько шагов и на этот раз оборачивается резко, без предупреждения. Смотрит, а…

…они там. Все еще там: наблюдают за ней, как если бы у них были глаза. Слегка колышутся; они похожи на хрупкие ветки молодого дерева, неспособные выдержать даже самые слабые порывы холодного ветра.

– Что такое, милая? – Встревоженная мама жестом приглашает дочь в машину.

– Там кто-то есть.

– Конечно, есть. – Нервный смешок. – Это же магазин. Общественное место , – поясняет отец, голосом выделяя последнюю фразу. На секунду забывает, что разговаривает с ребенком, а не с партнером по бизнесу.

Но вопреки словам мужчины около супермаркета по-прежнему никого, что легко можно списать на раннее субботнее утро.