Игорь Осипов - Охотники на попаданцев [оптимизирована обложка] [publisher - ИДДК]

– Тайная канцелярия, – чопорно произнёс адъютант, а потом развернулся и пошёл к городской управе. Через три шага остановился и сделал пол-оборота. – Вы идете-с или вас оставить с этими двумя мужланами?

– Иду, – усмехнулся я.

Терпеть не мог этого зануду, и в первую очередь за содомию, притом, что барон ценил его за феноменальную пунктуальность и исполнительность. Однако вынужден признать, что сейчас этот голубчик вовремя.

Через пять минут я уже сидел в кресле рядом со столом Бодрикова. Подпоручик поставил на стол поднос с двумя чашками кофе и удалился из кабинета, презрительно хмыкнув в мой адрес напоследок. У нас была взаимная нелюбовь.

Барон отложил стопку бумаг и молча глядел на меня. Оказывается, он узрел мою потасовку в окно и отправил адъютанта.

А я рассказывал, одновременно с этим помыв руки в принесённом тазу с тёплой водой. Про странный пробой, про труп, про свои соображения. Рассказ вышел куда короче самих событий, и я уложился в три минуты.

– Мда-а-а, – протянул Бодриков, вставая со стула, спинка которого была довольно-таки высока. Казалось, барон хотел высотой спинки и её вычурностью компенсировать свой невысокий рост. – Тут без чего-то покрепче не разберёшься.

Он подошёл к сейфу, с силой провернул лязгнувшую железом рукоять и скрипнул дверцей. А после этого на белый свет появилась большая бутылка из зелёного стекла с яркой этикеткой. Следом барон подцепил две маленькие рюмки, зажав их ножки между пальцев.

– Вот, взятку мне предлагали.

– И вы согласились?

– Дело пустячковое. Всего лишь подписать ходатайство о премии. А это, между прочим, настоящий шотландский виски.

Барон поддел ножом сургуч на горлышке и аккуратно откупорил бутылку. В рюмки полилась жидкость характерного насыщенного цвета и запаха. Вообще-то, виски не так пить положено, но другой посуды могло попросту не оказаться.

– Ты пока никак себя не проявляй, – ровным голосом продолжил барон, явно имея в виду случившееся. – Делай своё дело. Все нехарактерные всплески записывай в отдельный журнал. По возможности проверяй места, но не сразу. Иначе можешь вызвать подозрения. Отмечай, что есть между точками общего. Его светлости я доложу в кратчайшее время. Лично. Дело действительно важное.

Барон протянул мне рюмку, а потом звякнул по ней своей и опрокинул содержимое в рот. Пришлось повторить за ним, и в нос ударил резкий запах.

– Самогон, да и только, – выдавил из себя я, ставя рюмку на стол.

– Элитный шотландский самогон, – крякнув, поправил меня начальник и поспешил запить виски порцией кофе.

– Хорошо, – произнёс я, поморщившись и тряхнув головой. Не любил крепкие напитки. Только с бароном и пил. – А что если наткнусь на этих?

– Веди себя как с обычными попаданцами. Конечно, если будет понятно, что это пришлые. Может быть, даже притворяйся дурачком. В общем, по ситуации.

Барон сжал губы трубочкой и посмотрел на бутылку виски, а потом поднял золочёную трубку телефона, крутанул ручку и произнёс: «Зайди».

В кабинет снова чопорно проник адъютант, неся несколько пухлых конвертов.

– Машину вызови, – коротко распорядился Бодриков, приняв конверты, а после обратился ко мне: – Это жалование. Там подписано, кому что. Я от себя немного добавил. И смотри, чтоб рыжая не надорвалась. Говорят, есть сие у ведьм. Жалко будет такой самородок потерять.

Я кивнул. Схлынувшее нервное напряжение переросло в апатию. Я даже не сильно запомнил, как доехал до усадьбы на авто Бодрикова. Разве что удивился сумме, которую барон добавил. Было больше табельного жалования в пять раз.

Часовой у калитки вытянулся по струнке. В усадьбе же ноги сами понесли меня в аппаратную. Под ногами привычно проскрипели ступени, а помещение с мерно мерцающим экраном встретило обыденным гулом ламп.

Иван опять спал, положив руки на столешницу и уронив на них голову. Он даже не проснулся при моем появлении. Перед глазами встал образ мёртвого бродяги. Вспомнились слова: «Черт. Не может человек просто из воздуха появиться». Может. И мы его просто проворонили.

Во мне закипела злость. Я с силой хлестанул тростью по столу, отчего она прогрохотала, как выстрел. На пол с шелестом полетели листы писчей бумаги.

– Встать!

Ванька подорвался и, вытянувшись передо мной, стал таращиться красными сонными глазами. Он сейчас явно ничего не понимал.

– Ещё раз не доложишь о чём-то подозрительном, я тебя вдоль хребтины отхожу вожжами. Понял?!