Валерий Гуминский: Найденыш

— Не обратил внимания.

— На твоей безопасности завязано много людей, которые окружают тебя. Ты их не видишь, и я многих не различаю. Файл пришел вчера вечером с анонимного адреса. Я его перекинул тебе. Через карту накопителя. Теперь предстоит уничтожить все электронные следы документа в Сети. Этим сейчас занимаются. Не переживай. Кое-что я тебе расскажу. Недавняя история с письмом никак не связана с твоим дедом. Просто так случилось, что нашлись люди, заинтересованные в сохранении неких тайн, остающихся привилегией Ордена руссов-ариев. Их не так много, но они есть. Здесь замешаны интересы внешней и внутренней политики империи, судьбы многих людей. Господин Назаров, к сожалению, решил бороться с Системой в одиночку, и проиграл, как и другие рода, связанные одной тайной. Разобщенность и нежелание объединиться перед лицом агрессивной политики высокопоставленных чиновников, служащих немцам и англосаксам. Для тебя сейчас это просто пустой звук, сотрясение воздуха. Пока не выучишься, не начнешь самостоятельную жизнь — смысла не вижу объяснять, что к чему. Но знай, что дед Фрол — один из твоих союзников. А я — посредник между потайниками и людьми, которые не хотят допустить конфликт в высшем эшелоне власти. Еще одной резни в истории противостояния нам не пережить. Все пойдет в разнос.

— Это все сложно, — честно признался Гришка, — и я ничего не понял. Как мне теперь быть? Оставаться тем, кто я сейчас или менять имя?

— Смена имени сейчас повлечет за собой лишь одни проблемы, — покачал головой Барышев. — Под удар попаду не только я с девочками, но и господин Борисов, который считает тебя очень одаренным учеником. Мой совет прост: оставайся Григорием Старицким, моим племянником. Через три года ты окончишь гимназию, уедешь к деду, приобретешь свое истинное имя.

— Настю и Олю не дам в обиду, — с угрозой сказал Гришка. — Даже если сменю фамилию — они будут под моей защитой.

— Похвально, — усмехнулся Кондратий Иванович. — Боюсь только, они очень на тебя обидятся, как и на меня, старого дурака. Мы их жестоко обманываем, и не смеем признаться во лжи. Давай, все оставим на своих местах. До лучших времен.

— Я согласен, — облегченно вздохнул мальчишка. Он не ожидал, что дядюшка знает его настоящее имя, как и того факта, что находится с ним в одном строю. Даже солнце, показалось, улыбнулось из-за набежавших темных дождевых туч. — И все-таки не понимаю, кто такой дед Фрол? Что он делает в Албазине? Это из-за меня?

— В восьмидесятых годах среди иерархов произошел раскол. Коллегия разделилась на два лагеря, — задумчиво произнес Барышев, продолжая двигаться по дорожке к флигелю. — Одни считали, что нужно упростить систему выдачи патентов новым иерархам, снизить требования для поступления в Академию. Ясно, что такие разговоры велись с подачи неких лиц, желавших, чтобы посредственности проскользнули в Коллегию и сменили методики. Другая половина яростно сопротивлялась, понимая, что со сменой стратегии обучения и научных изысканий в магии начнется бардак. Так вот, Фрол и состоял во второй половине, самой малочисленной. На его беду, даже в этой компании мало кто поддерживал его. Ведь он отстаивал древнейшие методики, основанные на законах природы и Космоса, то есть, фактически, применял наработки ариев-руссов. Его лишили места в Коллегии, сослали в Забайкальскую губернию.

— Но тогда откуда он знает про моего прадеда?

— Откуда? — Барышев хмыкнул, остановился и посмотрел на Гришку. Потом его тяжелая рука легла на мальчишеское плечо. — А он неоднократно обращался к Анатолию Архиповичу с предложением объединиться и дать бой вражеской коалиции. Увы, господин Назаров не смог сориентироваться в ситуации, самонадеянно посчитал, что справится сам или с помощью членов Ордена. Только не учел, что жизнь, хоть и движется по спирали, но далеко ушла от центра. Вселенная ведь тоже расширяется, согласно законам физики, но в то же время в ее недрах идут бесконечные изменения.

— Дед Фрол не состоит в Ордене? — решил все-таки уточнить Григорий.

— Нет! — засмеялся Кондратий Иванович. — И никогда не состоял. Даже паче того, постоянно критиковал тех, кто отстаивал интересы Ордена. Говорил правильные вещи, но его не слушали. Традиции, работающие методики нужно сохранять и улучшать, но нельзя жить прошлым — так говорил Фрол. Бунтарь, одним словом.

— Значит, письмо — это лишь предлог? — наугад спросил мальчишка. Они остановились возле крыльца флигеля, но никто не сделал шаг по ступенькам вверх. Так и остались стоять друг напротив друга.