Роман Савков - Не время для нежности [СИ]

Но все обошлось, никто его не услышал. На всякий случай, он отошел от угла подальше и стал насыщаться объедками с жертвенного алтаря, запивая все небольшими порциями кислого, начавшего бродить, вина.

Иногда из коридора доносились шаркающие шаги и разговоры. Мелькали пятна света, которые останавливались у входа в боковой тоннель: всех интересовала дыра, проделанная в паутине. Вероятно, весть о случившемся разнеслась среди надзирателей быстро — о чем еще толковать в сырых застенках… Потому, никто к Васеру и не сунулся. Проходили мимо, иногда отпуская грубые шутки по поводу незадачливого рядового, который должен теперь купить лейтенанту новый бурдюк с лучшим вином во всей округе.

Васер не обратил внимания, как медленно, на кошачьих лапах, подкралась к нему дремота. Почувствовав идущее изнутри тепло, он устроился удобнее. Дал себе обещание быть настороже и проснуться далеко до восхода солнца, а после провалился в глубокий сон. В нем его встретила бескрайняя бездонная пустота, и он являлся единственным ее властелином.

Было легко и покойно…

В реальность его вывели возгласы, доносившиеся будто бы через плотную перину. Встрепенувшись, Васер нащупал заменивший ему настоящее оружие канделябр, разлепил тяжелые веки. Суета в коридоре и обилие огней говорили о том, что он проспал всю ночь, бесславно пропустив подготовительный этап церемонии.

Не опасаясь быть услышанным — шумели там достаточно сильно, он подошел к углу и выглянул одним глазом наружу. Второй стал подживать еще вечером, к нему вернулась способность видеть. Тело вообще, будто бы наполнилось силой. Вчерашнее вино, за которое вынужден был расплачиваться приснопамятный рядовой, пришлось как нельзя кстати.

В коридоре с десяток солдат тащили по земляному полу барахтающийся шерстяной мешок.

— Ай, — вскрикнул один и от души саданул по нему сапогом. — Кусаться вздумал, сволочь этакая.

Ударил еще и еще.

— Ты это, потише бы… — бросили ему. — Калека далеко не уйдет, а ему еще через весь город по жаре лютой тащиться.

— А где выходить-то собрались? — спросил тот, что недавно оббивал сапоги о пленника.

— Сейчас посмотрю, — ответил другой, деловито вынимая из-за пазухи укутанную в тряпицу дощечку. Развернул — на ней было что-то начертано мелом. — В Багряном переулке, не иначе.

— Так это же от площади недалеко, по прямой три квартала всего — доползет, как миленький, — укушенный пнул пленника еще раз и тот, вскрикнув жалобно, затих.

— Не доползет — вкруговую сам потащишь. На собственном горбу, — сказали с угрозой. — …Притих, однако. Не окочурился бы… Проверь, как он там, да молись, чтобы жив остался…

— Больно надо мне за него молитвы чи… — Солдат нагнулся, чтобы отдернуть тряпье с лица смертника, но сейчас же отпрянул, визжа. Присел на корточки, сложив ладони в паху. — Вот же ж, червь поганый! — успел сказать он, а потом заскулил тихонько.

Узника попытались протянуть по спине дубиной, но тот ловко отполз в сторону, как бы невзначай. Удар пришелся в пустое место. Замахнулись еще.

— Хватит, — остановил распалившегося стражника старший. — Грегор сам напросился. Лучше глянь, как тот себя чувствует — что-то долго сидит.

Помянув демонов Железного леса, солдат убрал дубину за пояс, обратился к товарищу, который и не думал подниматься на ноги. Все сидел с белым от ужаса лицом, издавая при этом лишь нечленораздельные звуки.

Тем временем, пленник поднялся на ноги. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, он принялся отряхивать с себя пыль.

Васер видел, что на самом деле тот не собирается прийти на площадь Просвещения чистым. Да он вообще не собирался никуда идти! Стрелял из-под капюшона черными злыми глазками, и все искал лазейку, с помощью которой смог бы увильнуть от наказания.

«Ай, да смертник, — думал Васер. — Ай, да висельник…» Такой, прежде чем сам отправится на тот свет, вперед себя много кого туда отправить сможет.

Совершенно неожиданно Васер Лау обнаружил на себе взгляд его холодных глаз. Колкий, изучающий. Отвернулся. Попытался вновь поймать, но узник, словно потеряв интерес, крутился по сторонам. Возможно, для того, чтобы случайно не выдать пришельца конвою.

— Воды, — проговорил он хрипло.

Помедлив, будто прикидывая — не отказать ли в просьбе, старший из стражников протянул ему кружку, из которой сам недавно пил. Жадно глотая воду, висельник бросил красноречивый взгляд в сторону прячущегося в тени бокового тоннеля человека. Будто говорил: «Что встал, как вкопанный? Упустил время, рохля! А теперь давай-ка подумай, как вызволять будешь!» Васер обернулся на всякий случай — а вдруг не ему адресовался взгляд этих черных жестких, и даже — жестоких, глаз?