Андрей Васильев - Хранитель кладов [СИ litres]

Но это не значит, что стоит под Стеллу подстраиваться, она должна помнить о том, что ситуация трефова для нас обоих. Орать или вести себя как подросток, с претензиями и обидами, разумеется, не стоит, но и решать за нас двоих она не должна. А то раз подобное проскочит, два – и все, я стану при ней то ли декорацией, то ли посыльным. В смысле куда пошлют, туда пойду. Это не из моей сказки, мне такого не надо.

– Согласен, я в ваших делах почти ничего не смыслю. Но некоторые решения давай все-таки принимать вместе.

– Хорошо, – согласилась ведьма, причем было видно, что плевать ей на мою просьбу. – Как скажешь.

– Луной поклянись, – потребовал я, припомнив кое-что из ее слов, произнесенных ранее. – И этой… Книгой Вед. Душой можешь не клясться, ее у тебя все равно нет.

– А ты умеешь слушать, – Стелла потушила сигарету в пепельнице, прибитой к столику гвоздем. – И слышать. Ты опасный человек, Валера Швецов из Москвы.

– Я мирный человек, которому хочется как можно быстрее вернуться в свой бронепоезд, стоящий на запасных путях. Давай, не тяни. У меня еще несколько вопросов есть, а Абрагим скоро вернется. Он товарищ неразговорчивый, вряд ли по телефону долгую беседу будет вести.

Что аджин кому-то звонит, я заметил почти сразу. Да он и не скрывал этого, маяча в окошке раздачи с трубкой смартфона в руках.

– И наблюдательный! – растянула губы в улыбке ведьма. – Как же мне повезло с напарником!

– Не хочешь клясться? – уточнил я.

– Не хочу, – улыбка покинула лицо Стеллы. – И не стану. Очень с нас большой спрос за подобное, так что перебьешься.

– Хорошо, – я закинул ногу на ногу. – Тогда и с себя я всякие ограничения на данный счет снимаю. Мы вместе, но каждый сам по себе, и, если что, претензии не принимаются.

– Дрянь у тебя характер-то, – отметила Воронецкая. – Тяжело, небось, на свете живется?

– С чего бы? – удивился я. – Нормально мне живется. Если бы не эти ваши потусторонние тайны, в которые довелось вляпаться, так и вовсе… А теперь все, пропало лето. Ладно, это лирика, я сказал, ты услышала, работаем дальше. Вот скажи лучше, кто такой Карл Августович? Я так понимаю, он человек не сильно простой, иначе бы мы к нему на прием куда легче попали.

– Начнем с того, что у меня нет уверенности в том факте, что он вообще человек, – Стелла наконец принялась за шаурму. Правда, в руки ее брать не стала, орудовала пластмассовыми ножом и вилкой, что было крайне неудобно, на мой взгляд. – Хотя и обратное утверждать не стану.

– Слушай, мне реально надоели хождения вокруг и около, – устало произнес я. – Ты можешь выражаться понятнее, а? Был задан простой вопрос, зачем этот туман в ответе?

– Я правда не знаю, – приборы стукнули о стол, ведьма цапнула шаурму руками. – Он птица не моего полета, ясно? Если бы не нужда, я бы к нему сроду не обратилась. У нас выбора нет, Валера, потому приходится писать на гербовой бумаге, а не на простой. И чтобы личность такого уровня до нас снизошла, нужен отменный козырь, тот, который он сочтет достойным внимания.

– Например?

– Например, ты. Хранитель кладов для коллекционера редкостей такого уровня – предмет первой необходимости.

– Ну вот, уже какая-то ясность появляется. Он коллекционер редкостей. Проще говоря, антиквар.

– Антиквар! – Стелла фыркнула, на меня полетели капельки соуса. – Ой, извини, я не нарочно. Валера, это очень и очень упрощенные понятия. Знаешь, я года два назад принимала участие в одном мероприятии, так там довелось мне полистать один фотоальбом. Очень старый. И на одном снимке я этого антиквара приметила. Знаешь, что интересно? Он там был точно такой же, как сейчас, разве только одежда отличалась от нынешней. А какая трогательная там была дарственная надпись!

– Дай угадаю, – предложил я. – Снимку тому лет сто, если не больше.

– Больше, – кивнула Стелла. – Это, по факту, была даже не фотография, а дагерротип. Соображаешь, что к чему?

– О как, – проникся я. – Может, это не он был, а какой-то его предок? Фамильное сходство, то, се…

– Он, – уверенно заявила ведьма. – Точно он. Мало того, наша Верховная как-то обмолвилась, что имела с ним интрижку в Париже накануне Всемирной выставки, той, что к столетию падения Бастилии приурочили.

Каждое новое ее высказывание порождает новые вопросы. Кто такая Верховная? Нет, гипотетически я догадываюсь, но хотелось бы знать точно, потому что не исключен такой вариант, что мне и с ней придется знакомиться.

– Столетие падения Бастилии, – почесал я подбородок. – Это, выходит, они еще в 19 веке амуры крутили? Блин, так вы все, получается, долгожители?