Евгений Прядеев - Возвращая Белиала

Столкнув с себя тело ведьмы, Ровнин сел и посмотрел на Женьку.

- Ты цела? – Спросил он у девушки.

Женька кивнула, потом оглянулась и увидела зеленоватую вспышку рядом с Агриппиной. Около нее лежало четыре тела, по всей видимости, это были сторонницы Ларисы, прятавшиеся на верхних балконах, пока не пришел их черед вступить в дело. Сама Агриппина выглядела страшно, ее правая щека свисала лохмотьями, кровь текла из располосованной груди и руки, кроме того, платье на животе насквозь пропиталось кровью. Ведьма без сил опустилась на пол. Валентина мерным голосом произносила текст заклинания, периодически ее голос даже заглушал бубнение Печкина, тоже что-то читавшего из своего блокнота.

- Виктория! – Крикнул Ровнин. В ответ не раздалось ни звука. В этот момент пентаграмма, нарисованная кровью, вспыхнула ярко-алым цветом, сразу вся целиком. Печкин расхохотался:

- Ну что, Ровнин, готов? Ты, конечно, старался, но, когда у человека есть цель, ничто не может помешать ему добиться ее. Поэтому можешь насладиться моим триумфом!

Женька кинулась к мерзавцу, но на границе пентаграммы как будто ударилась в стену. Печкин радостно хохотал и хлопал в ладоши:

- Не поймаешь! Не поймаешь! Через эту защиту никто не сможет пройти! Отдохните немножко, наш новый Хозяин скоро придет!

Женька выстрелила в Печкина, но пуля рикошетом ушла куда-то в сторону, не причинив ему никакого вреда. Игорь Иванович, судя по всему, не врал, он действительно был неуязвим для своих недругов.

К границе пентаграммы подошел Ровнин и тоже сделал попытку пробиться сквозь незримую стену, но все было без толку.

Печкин снова поднял на уровень груди свой дешевый блокнотик и опять начал нараспев читать какое-то заклинание.

Женька увидела, как побледнело лицо Ровнина, видимо, ситуация действительно становилась критической.

- Остановите его, – раздался хрип Виктории, слава богу, жива! – Если он дочитает, то заклинание Валентины не справится.

- Тварь! - Шумно выдохнул кто-то рядом с Женькой. Девушка почувствовала, как ей в плечо больно впились чужие ногти. Рядом стояла Агриппина. Ее штормило, как пьяного матроса во время сильной качки, но она, схватившись за Женьку, упрямо пыталась сфокусировать взгляд и поймать равновесие.

- Триумфом, говоришь, насладиться? Выкуси! – И, оттолкнув Женьку, старая ведьма нетвердой походкой пошла в сторону Печкина. Тот быстро глянул на приближающуюся Агриппину и ускорил чтение заклинания. Ведьма подошла к невидимой границе и уперлась в неё лбом.

- Мерзкий червяк! Власти захотел? Могущества? Думаешь ты самый умный?

Печкин как будто бы не слышал её, но темп его речи все ускорялся и ускорялся.

- Лекарство в больших дозах – это яд! – Агриппина уже не могла говорить, она лишь хрипела. Кровь ведьмы тоже не всегда полезна.

- Нет! – Крикнул Ровнин. – Не делайте этого.

Ведьма ничего не ответила, она по кривой дуге обходила Печкина, который начал заметно волноваться и коситься на Агриппину. Пару раз он даже сбился, но все равно не прерывал своего занятия. Агриппина подошла к нарисованной кровью пентаграмме. Та выглядела, как поднявшийся в духовке пирог, готовый лопнуть в любой момент. Старая ведьма на секунду замерла перед магическим рисунком, внимательно глядя на языки пламени, которые уже начинали пробиваться сквозь линии, и сделала шаг вперед.

- Ровнин! – Крикнула Агриппина. – Не все ведьмы суки, поверь мне.

В ее руке сверкнул нож, судя по всему, она подобрала клинок Николая. Четким и твердым движением Агриппина провела лезвием по горлу и упала на колени, кровь фонтаном хлынула на пентаграмму, которая, соприкасаясь с линиями рисунка, шипела и пенилась. Пол задрожал, от вибрации затряслись стены, а потом вдруг пентаграммы исчезли. Просто и буднично, без всяких дополнительных визуальных и звуковых эффектов.

На полу скорчившись в позе эмбриона лежал Печкин. Он с ужасом смотрел на Ровнина и плакал, что-то бормоча себе под нос. Женька подошла ближе и услышала, как он повторяет одну и ту же фразу:

- Я не виноват, они меня заставили! Я не виноват, они меня заставили!

Женька плюнула на него и побрела к телу Николая.

- В общем, после этой вспышки обе пентаграммы исчезли! – Женька возбужденно махала руками, пересказывая коллегам события произошедшие в Московском университете, благо в благодарных слушателях недостатка не было. Сейчас в палате городской больницы недалеко от проспекта Вернадского собрался весь личный состав отдела. Ровнин договорился с врачами и в институте Склифосовского, и в госпитале МВД, поэтому Женьку, Николая, Валентину и Викторию не только не стали перевозить в ведомственное лечебное учреждение, но и наоборот, перевели сюда Тетю Пашу и Пал Палыча. Олег Георгиевич даже пошутил, что теперь вполне можно проводить утренние планерки в палате, благо лежат все не очень далеко друг друга. Евгению, правда, выписали уже на второй день, согласившись, что для ее темперамента лежание на больничной койке губительно, так что девушка теперь бодро ковыляла каждый день по маршруту дом-особняк на Сухаревской-больница, а затем в обратном направлении – домой через работу.