Чак Вендиг - Черные дрозды

— Ну да, член.

— Эрекция, если точнее.

— Ты трахнула Большого Начальника?

— Иисусе, нет. Я показала ему сиськи. Он был так накачал пилюлями для своего друга (и не по рецепту они были куплены, а заказаны из Китая), что это его убило. Моя грудь, конечно, не настолько впечатляющая, но её вполне достаточно, чтобы убить старикашку.

— Значит его ты все-таки убила.

— Враки.

— Пистолет или сиськи, какая разница из чего ты произвела выстрел.

Мириам отмахивается от него.

— Все равно.

Подходит официантка — худая, но с огромной задницей, которую Мириам может назвать не иначе, как «чресла», — и спрашивает у Эшли, что он будет. Молодой человек заказывает кофе.

— Так значит, ты следишь за мной около двух месяцев?

Он отвечает, что так оно и есть.

— Как? Как ты меня нашел?

Подходит официантка, наливает ему кофе и наполняет до краев стакан Мириам тоже.

— Курьер на велике. Я видел, как ты обчищаешь его карманы. Просто у меня была такая же идея.

— И ты оказался там совершенно случайно?

— Неа. Я работал курьером около недели. А он был не чист на своей работе. Доставлял всякие разные посылки. Я разработал схему, пытался убедить его стащить одну из них и предложить более высокую цену, но на самом деле, я лишь хотел забрать сверток и сбежать. — Он шумно отпивает свой кофе. — Ясно понятно, что появилась ты и все испортила.

— Так ты мошенник.

— Я предпочитаю слово аферист.

— Я танцовщица, а не стриптизерша. Продолжай так говорить, и, возможно, выдумка станет реальностью. — У Мириам начинает болеть голова, как будто бурбон, вытянувший свои ноги у неё под черепом, желает встать и побродить. Ей надо покурить. Или выпить. Или пустить себе пулю в голову. — Давай перейдем к делу. Ты видел то, что видел, и следил за мной два месяца. Зачем?

— Сначала это было обычное профессиональное любопытство. Я подумал, эй, смотри-ка, еще одна аферистка, как и я. Может, я смогу ещё чему-нибудь научиться или стянуть у неё что-то, или она стянет у меня. В любом случае, было интересно.

— Я не аферистка.

— Может, да, а может, нет. Может, всё это уловка и ты сейчас пытаешься обвести меня вокруг пальца. Дневник, календарь, покраска волос. Может, ты знала о той игре, что я затеял, и решила, что я крупная рыбка. — Эшли качает головой и выставляет указательный палец. — Но я так не думаю. Что-то не складывается. Ты ничего не взяла. Ты лишь обчистила его бумажник. По сути, это единственное, что ты делаешь. Опустошаешь их бумажники, может быть, забираешь пару-тройку вещей — детский шарфик, часы старика.

— Это единственное, что мне было нужно. Я замерзла, поэтому взяла шарф. А часы Бенсона я не трогала. Наверное, забрал коп. У меня есть свои часы… — Мириам вытягивает руку, на запястье застегнуты старые часы с калькулятором. — Конечно, батарейки уже сели, но дело не в этом. У Бенсона я взяла ручку, потому что она была мне необходима. Я хотела есть и спать, так что взяла деньги на еду и мотель.

— И все? Ничего больше тебе не нужно?

Мириам высыпает в свой кофе три пакетика сахара.

— Я не жадная.

— Ты не жадная, — смеясь повторяет Эшли. — Как мило. Мне нравится. Совсем немного для души, что никого не обидит.

Мириам пожимает плечами.

— Будем считать, что всё это правда, — говорит Эшли.

— Это и есть правда, поэтому мы и разговариваем.

— Ты можешь видеть, как человек умрет.

— Ты же прочитал дневник. Там так и написано, надоедливый ублюдок.

Эшли смеётся.

— Хорошо. У тебя есть этот странный дар. Потрогай меня.

— Тебя я вчера потрогала.

— Очень мило. Нет, я хочу сказать, все эти вуду касательно-смертельные видения.

Мириам закатывает глаза.

— И я о том же. Ага, я потрогала тебя своей вагиной, но еще и провернула этот «вуду касательно-смертельные видения» трюк. Для этого много не требуется. Кожа к коже. — Эшли начинает что-то говорить, но Мириам его перебивает. — Ни за что, дружок. Я не скажу тебе, как ты умрешь. Такого удовольствия я тебе не доставлю. Кроме того, ты не хочешь знать. Это будет некрасиво.

Эшли вздрагивает. Его глаза сужаются. Она достала его. Он думает, что это случится скоро. С точки зрения Мириам, люди делятся на две категории: те, кто думает, что их смерть близка, и те, кто считает, что впереди у них долгая и счастливая жизнь. Никто не думает, что она может быть где-то посередине.

Эшли кивает, потом прищелкивает языком.

— Я понимаю, что ты делаешь. Ты пытаешься запутать меня. Это клёво. Знаешь, что? Я не хочу знать. Но вот идет официантка. Посмотри её.