Лада Лузина: Бесы с Владимирской горки [litres]

И он вдруг увидел свое будущее – долгий путь мытарств и печалей.

Не будет ему монастырского кладбища в Феофании в конце долгого иноческого пути, и самой Феофании не будет, не будет и Златоверхой обители… А он останется.

И Варвара останется тоже.

Он будет с ней, когда нетленные мощи святой великомученицы окажутся в Лавре, и будет рядом, когда она переместится в Андреевскую, и потом – когда переедет во Владимирский собор. Будет то монахом, то сторожем при Музее атеизма, и снова монахом… но не оставит ее до тех пор, пока она не укажет ему новый путь.

Он возьмет себе имя Пафнутий – «принадлежащий лишь Богу».

Он будет сидеть и ждать новой встречи.

Пока не придет его час снова спасти Великий Город от Черной Смерти…

Потому что лишь вера может сотворить чудеса.

И пока он верит… он будет ждать…

Потому что однажды святой Варваре понадобится новое Чудо!

Однажды Киевский Демон сказал Маше Ковалевой: она всегда может найти его в доме по Андреевскому спуску 13Б за одним и тем же столиком в кафе у окна – с видом на Дом-музей Булгакова.

Как Демон может быть в одном и том же месте всегда, было для Маши долгое время одной из неразрешимых киевских загадок.

Но нынче она поняла: фокус этот простой. Все равно, что сказать: «моя рука всегда может пошевелиться». Или – как он там сформулировал, сам Киевицкий? – «моя рука всегда может почесать себя за ухом».

И сейчас Маша точно знала, где найти ее Демона… она чувствовала его…

Киевица просто вышла на лестничную клетку, поднялась на чердак и выбралась через него на крышу дома-замка на Ярославовом валу, 1.

Серая металлическая крыша оказалась немного покатой. Справа в темноте явственно вырисовывался сказочный острый колпак Башни Киевиц на фоне пепельного неба – и Маше вдруг показалось, что сейчас дом-замок приподнимет свой колпачок в галантном приветствии, чествуя свою властительницу.

Она знала, ее Демон здесь… Просто знала. Так же, как знала, что у нее есть правая нога или печень. Сейчас в центре крыши сгустится черный туман, и она увидит Его.

Но еще раньше она услышала голос.

– Думаю, уважаемая Мария Владимировна, вам будет интересно узнать, что старец Пафнутий почил сегодня в Лавре… он просто уснул, перешел в мир Иной. И было ему больше ста пятидесяти лет… Он начинал свой путь еще в Злато-Михайловском. И мог бы, несомненно, попасть в книгу Гиннеса. Но, полагаю, целью своего служения он видел вовсе не это. Ведь не зря же он ждал вашей с ним встречи столько лет.

Демон говорил буднично, будто их беседа прервалась мгновение назад и, невольно подчиняясь правилам, Маша тоже заговорила так, продолжая давний и долгий разговор.

– … по сути, обход вокруг Михайловского монастыря с мощами Варвары, который совершала братия, отгоняя Моровицу – это все тот же известный ритуал Опахивания, но в церковном его варианте? – Киевица посмотрела на свой ридикюль с «Йориком», дотронулась до него и ощутила, что ткань снова намокла. – Нужно лишь обнести главу Варвары вокруг Михайловского. И мы остановим эпидемию?

– Нет, – сказал ее Демон.

– Нужно обнести ее Вокруг Киева?

– Вам нужно стать Киевом…

– У меня почти получается… но ненадолго, – повинилась она. – Я почему-то никак не могу закрепить результат.

– Я переоценил ваши силы, – безэмоционально сказал Киевский Демон. – Наивно было с моей стороны полагать, что всего за сутки вы освоите столь великую магию. Равнодушный человек просто не чувствует чужую боль. Неравнодушный способен полностью прожить чужую болезнь. Но и он не может вылечиться вместо больного. Вы, к сожалению, зависли где-то посередине. Вы чувствуете Город. Вы сочувствуете Городу… но вы не в силах навязать ему свои чувства. Ваше тело едино с ним – но не до конца. Не огорчайтесь, Мария Владимировна, вы достигли немалых успехов. – Он был на диво добр и снисходителен с ней. – Но наш Отец, Город, знает вас намного лучше, чем я. Он знал, вам не обойтись без помощницы.

– Да, пока Варвара со мной – все хорошо, – подтвердила правоту Города Маша. – Но когда ее нет, болезнь возвращается… быстро. Конечно, я могу всю оставшуюся жизнь носить с собой ее главу в ридикюле.