Александр Прозоров - Любовь ифрита [СИ litres]

Ифрит не обиделся. Он понимал, что бедолаге нужно объяснить излишне эмоциональной супруге, что чем дальше, тем более глупо она выглядит со своими претензиями. И если арендодатель поневоле крайне терпелив и вежлив с выгодными клиентами, и хохотать в лицо не стал – то на суде или в полиции с подобными заявлениями их примут за законченных фриков.

«Ночью в свете фонаря мы увидели тени на стене и услышали странный звук. И поэтому требуем…»

Неважно чего «требуем» – ибо после первой же фразы все собеседники станут крутить пальцем у виска.

На работе же, если узнают – усомнятся в психической адекватности и в соответствии должности.

Посему лучше помалкивать и не позориться.

– Они никому и ничего не расскажут, – сделал вывод ифрит, отчего его настроение заметно улучшилось. Михаил достал трубку, нажал строчку вызова: – Добрый вечер, моя королева! Я знаю, что уже начинает темнеть. Но, может быть, мы предадимся хотя бы маленькому развлечению в виде шопинга и ужина в приличном заведении?

– С каких это пор шопинг считается развлечением? – не поняла женщина.

– Но нам же нужен купальник?

– А-а-а… Ну, коли так, пусть будет шопинг. Уговорил.

– Кстати, я получил повышение, – уже заводя двигатель, похвастался ифрит. – Я теперь служебный водитель.

– Разве должность шофера старше программистской? – усомнилась Настя.

– Я не «вместо», я в «дополнение», – рассмеялся колдун. – Прибавка к окладу и плюс – теперь я могу пользоваться казенным автомобилем. Кстати, сейчас я на нем за тобой и приеду…

Постоянная головная боль с вызовом такси успела Михаилу изрядно поднадоесть. И он решил, что со своей, якобы фирменной, машиной, жизнь сделается намного проще.

И был у них великий шопинг, длиною в полные десять минут, и был ужин с ароматом индийской кухни, и была ночь – сладкая, как мед, хмельная, как игристое вино, и нежная, как гусиный пух!

И был звонок – уже в начале первого часа ночи…

– Если это любовница, то лучше ступай на кухню, – то ли пошутила, то ли рассердилась Настя.

– Прости, – развел руками Михаил. – Работа такая…

Он вскинул трубку к уху и громко спросил:

– Юрий, надеюсь, у вас все хорошо?

– Не думаю, что будет правильно сказать «все хорошо» про человека, лежащего в больничной койке и привязанного за веревку к перекладине хирургической кровати, – не без юмора ответил ему оперативник. – Однако, в сравнении с номерной ячейкой морга, можно сказать, что все не так уж плохо.

– Вы в больнице? – На какой-то миг ифрит забыл, где находится, и приподнялся в постели. – Юра, почему?! Я же вас предупреждал!

– Они не стали разговаривать, сразу ударили меня чем-то суровым, вроде кастета. И да, если бы в этот момент в моем кулаке не лежал ваш амулет, они бы меня добили. Одноруким против четверых… – Оперативник вздохнул. – Вы спасли мне жизнь, Михаил. Теперь я ваш вечный должник. Извините, что звоню так поздно, но я должен был это сказать. Спасибо вам, Михаил. Сказал бы это раньше, но здесь рядом постоянно кто-то находился. А говорить с вами при свидетелях… Как я понял, вы этого не любите.

– Понимаю, – кивнул ифрит. – Надеюсь, теперь вам уже ничего не угрожает? Причина нападения известна?

– Ребята говорят, они хотели завладеть оружием… – Полицейский на той стороне линии вдруг натужно закашлялся, потом продолжил: – Но поскольку здесь я лежу безоружный, то интереса ни для кого не представляю.

– А «ребята» ваши ничего не заподозрили?

– Я немного ободрался и кулаки с ножами потоптал, – оправдался полицейский. – Так что травмы есть у всех. Ну, и перелом. С ним я вообще вне подозрений.

– Рад, что вы живы, Юра. Надеюсь, вскоре увидимся. Выздоравливайте.

Михаил отключился, поднял взгляд на женщину. Виновато пожал плечами:

– Извини. Производственная травма. Хорошо то, что я не виноват. Плохо, что человек в больнице. Но похоже, все обойдется.

– Половина первого ночи! – покачала головой Настя. – Тебя трясут по рабочим вопросам даже за полночь! Вот интересно, если меня всего лишь за работу по вечерам всегда называли трудоголиком, то ты тогда кто?! Ночной дятел? Откуда у тебя вообще время находится, чтобы еще и невинных женщин шантажировать?

– Приходится, моя королева, – качнулся вперед паренек и стал осторожно целовать ее лицо. Глаза, кончик носа, скулы по обе стороны, мочки ушей. – Приходится шантажировать, моя желанная, ибо на обычные ухаживания нет ни единой свободной минуты.