Андрей Васильев - Тени Былого [СИ litres]

Роман Нифонтова с ведьмой Людмилой секретом, как водится, ни для кого не являлся. Впрочем, никто в это дело и не лез, кроме, пожалуй, уборщицы тети Паши, которая данный любовный альянс не одобрила, о чем прямо и открыто Коле как-то заявила. Мол – добра ни для тебя, ни для нее не будет, а если, не дай бог, ребеночек случится, то ему горячего в будущем придется хлебнуть поболе, чем им обоим в настоящем.

Ребеночка молодые люди пока не планировали, поскольку виделись очень редко, да и то большей частью во снах. Людмила то и дело Коле снилась, причем видения эти были более чем реальны, из чего парень сделал вывод, что ведьма, похоже, каким-то образом смогла договориться с одним из Повелителей снов, потому что без его помощи такое точно было не провернуть. Странность заключалась в том, что по сведениям отдела ни про одного сноходца ни в Москве, ни в области, ни даже в Центральной России уже лет тридцать никто даже не слышал. Подобный дар всегда являлся большой редкостью, получить его при рождении или магическим путем было невозможно, а что нужно сделать, дабы его обрести, никто не знал.

Немного поразмыслив, Коля про данную странность Ровнину, конечно же, доложил, но тот только улыбнулся и посоветовал проверить все темные углы той съемной квартиры, в которой его подчиненный обитал.

И верно – за стиральной машинкой обнаружился небольшой мешочек, изрисованный старославянскими рунами. Вскрывать его Коля не стал, но кое-какие выводы для себя сделал.

– Слушай, угомонись уже, – велел он Мезенцевой, которая, похоже, настраивалась на очередную потасовку, теперь уже с ним. – Все время забываю, что у тебя дело с чувством юмора обстоит сильно так себе.

– Нормально у меня все с чувством юмора, – буркнула девушка. – Не то что у тебя. Небось опять как в прошлый раз все будет? Ну когда ты с Палычем развлекся за мой счет.

Коля потупился, поскольку понял, о чем идет речь. Недели две назад они с Михеевым вот так же велели ей одеваться, причем с серьезнейшим видом. Женька знала, что они направляются в Сокольники, где утром обнаружили старика с разорванным в клочья горлом, а потому решила, что опала кончилась и ее наконец-то снова начнут брать на выезды. Оперативники терпеливо ждали, пока она закончит метаться по помещению, нацепит наплечную кобуру, покажет язык Аникушке, причем все время сохраняли невозмутимый вид. Сохраняли ровно до того времени, когда на улице вручили побелевшей от злости девушке лопату, с помощью которой ей было рекомендовано расчистить двор от нападавшего ночью снега.

Скажем прямо – шутка была так себе, но в тот момент им было смешно. Михеев, по крайней мере, смеялся заливисто и звонко даже тогда, когда Мезенцева его догнала и врезала лопатой по хребту.

– На этот раз все серьезно, – заверил насупившуюся Женьку Нифонтов. – Приказ Ровнина, а его слово для меня закон. Но имей в виду – если опять начнешь дурить, лезть туда, куда не следует, или лишнее болтать, то я поступлю как Пал Палыч, то есть лучше уволюсь, чем с тобой работать стану.

– А он прямо так сказал? – расстроилась Женька. – Не знала. Слушай, у меня тогда и в мыслях не было…

– Мезенцева, ты иногда так себя ведешь, что создается впечатление, что у тебя вообще мыслей нет, – перебил ее оперативник. – Ладно, все, с тобой разговаривать надо только после того, как гороху наешься и лимонадом его запьешь. Собирайся, выходи, я на улице.

Ребятам повезло – старушка-консьержка в первом подъезде двадцатипятиэтажной башни оказалась как раз такой, какой надо, это Нифонтов понял сразу, только глянув на нее. Невысокая, ухоженная, с подсиненными волосами и суровым взглядом из-под очков в массивной оправе, она сидела за столом в просторном холле, половину из которого занимал ее пост. Даже не сидела. Восседала – так вернее.

– К кому? – сурово осведомилась бабуля из-за пластикового окна, приглушив звук телевизора, на котором разворачивались очередные студийные политические баталии. – А? Если курьеры – ждите тут, я вашего брата в дом не пускаю. Звоните, пусть жилец спускается и здесь все забирает.

– Нет, уважаемая, – негромко, но очень веско произнес Коля, достал удостоверение, раскрыл его и припечатал к стеклу, Мезенцева повторила его жест. – Мы к вам, и по важному делу.

Консьержка привстала, изучила документ, сверила фото с оригиналом, а после сообщила:

– Чем могу помочь органам правопорядка?

– Информацией, почтеннейшая, информацией, – прищурив правый глаз, таинственно произнес оперативник. – Мы, разумеется, могли бы поговорить с жильцами или с председателем ТСЖ, но что от них толку? Если кто что и знает, то не они, а вы, любезнейшая… Э-э-э…