Дмитрий Дашко: Лучший из худших

– Не думаю, что киллера нанял тот же вельможа – видите, я не скрываю тот факт, что за Гвоздём стоял кто-то из аристократов… Скорее всего, это посредник.

– Возьмёте посредника – ниточка приведёт к тому, за кем вы охотитесь, – резонно заметил я.

– Всё не так просто, Ланской, – скривился Гартинг. – Иногда цепочка оказывается такой запутанной… Но попробовать стоит. Я сделаю запросы. Если нам повезёт – очертим круг подозреваемых.

– Мне очень нужна эта информация.

– Она у вас будет, – пообещал собеседник.

– Но как?

– Это уже не ваша забота, – ухмыльнулся капитан.

Он высадил меня неподалёку от части.

Я обещал принести Санникову «булькающий» гостинец, поэтому купил пару бутылок водки по дороге, попросил Гартинга остановиться возле магазина.

Осталось только проникнуть в часть, причём на сей раз идти через КПП было опасно: на дежурство заступил другой унтер, а как он относится к «самоходчикам», проверять на собственной шкуре не хотелось.

Оставался единственный вариант – через забор.

За время службы мне удалось изучить места, где он не такой высокий, а путанка слегка примята. Кроме того, существовали ещё и народные средства для его преодоления – так называемые «перелаз». В моём случае это означало широкую дощечку, заныканную в особых местах, о которых, само собой, зал каждый рядовой.

Если приставить «перелаз» к стене, она перестаёт быть серьёзным препятствием и берётся на раз-два.

Хоп! И я уже был наверху. Спрыгнул с неё, затаился и, убедившись, что приземление н кто не запалил, трусцой ринулся к казарме, благо до неё было метров пятьдесят.

Правда, эти самые метры я преодолевал, обливаясь от волнения потом.

Дальше было проще. Прошмыгнул мимо притворившегося ветошью дневального (парень походу был проинструктирован на мой счёт), забежал в каптёрку, скинул с себя гражданку и переоделся в форму.

Всё, готов к труду и обороне.

Санников нашёл меня сам, почти сразу, как только я появился в располаге. Вид у ефрейтора был несколько встревоженный.

Я сообщил ему, куда заныкал пакет со спиртным.

– Потом, Лан! Не до водки сейчас. Короче, тебя ищут.

– Запалили? – испугался я.

– Слава богу, нет. Минут десять как хватились – в командировку отправляют.

– «Объект-13»? – понимающе посмотрел я на Санникова.

– Он самый, пропади пропадом! В общем, Кострикин подсуетился, тебя в его взвод перевели, а они сегодня на задание отправляются.

– Что за задание знаешь?

– Тебе какая разница! – махнул он рукой. – Скажут. Вроде какое-то научное оборудование будете сопровождать. Его по «железке» повезут, наши охраняют.

– Значит, «тут-ту», на поезде покатаюсь, – криво ухмыльнулся я.

– Ага, бл…, на паровозе! Давай, собирайся, пока тревогу по тебе не забили! – погнал меня ефрейтор.

Я прикинул, что пожалуй, командировка – оно вроде как к лучшему. Подальше от киллера и остальных врагов. Надеюсь, по возвращению Гартинг раздобудет для меня информацию, и тогда будет легче вычислить того, кто открыл на меня сезон охоты.

Нас было чуть больше дюжины, включая батальонную знаменитость – Арнольда Кострикина, который первым протянул руку, чтобы со мной поздороваться, когда я примчался на вызов.

Мы выстроились в одну шеренгу перед явно засидевшимся в поручиках офицером лет сорока. Он носил трудновыговариваемую фамилию фон Тизенгаузен и слыл жутким уставником и педантом.

Увидев меня, он сразу прикопался за то, что я носил куртку, заправленную в брюки. Это действительно было нарушением формы одежды, но так было гораздо удобнее, и многие офицеры смотрели на него сквозь пальцы.

Арнольду «прилетело» за выпрямленную пряжку ремня: она была полусогнутой, однако последняя солдатская мода требовала, чтобы пряжка была плоской.

Кроме того некоторые солдаты подшивали кепи так, что они начинали напоминать польские «конфедератки». Фон Тизенгаузен снял одну такую и, врезав со стороны изнанки кулаком, вернул кепи к уставному первозданному состоянию.

– Чую, он нас по дороге заеб…т, – шепнул мне сосед по строю, белобрысый парень с большими карими глазами.

Собственно, так оно и получилось. Где-то через час я уже был готов лично попросить киллера, чтобы он грохнул меня и избавил от мучений (вот только где бы его найти, сволочь такую, когда он так нужен?!). Где-то через два я превратился в бездушный автомат, только и способный, что выполнять команды.

Муштра продолжалась почти до самой отправки на станцию. И только когда мы погрузились на скамью армейского бортового грузовика фон Тизенгаузен слегка умерил пыл.