Вадим Панов - Паутина противостояния

— Взорвут, — коротко ответил Сиракуза.

Уйбуй поерзал в кресле, обдумывая замечание советника, признал его дельным и вздохнул:

— Тогда вискарь надо где-то еще прятать, не в Форте, мля.

— Все равно найдут.

— А-а… — Этого обстоятельства Копыто не учел.

И расстроился.

Чем дольше уйбуй думал насчет производства в Южном Форте фирменного семейного шнапса «Южный Форт», тем больше ему нравилась идея. Соплеменники утрутся и воссияют, назначат мессией и станут тапочки по утрам приносить. Кувалда, получается, тоже не при делах: великий фюрер не дурак, чтобы живой источник виски у всех на глазах гробить, сообразит, что после этого его под главной кучей мусора закопают. Плюсы очевидны, однако не обошлось без минусов: огромное количество мелких, но важных деталей будущего бизнеса заставляли не приспособленную к размышлениям дикарскую голову слегка посвистывать.

— На самом деле я уже придумал, как мы все устроим, — негромко произнес Ваня.

— Как? — живо осведомился Копыто.

— Мы попросим Кувалду вешать тех, кто полезет в подвал. Указ опубликуем…

— Половина наших читать не умеет, — махнул рукой уйбуй. — А вторая половина не станет.

— А мы указ в картинках сделаем, тогда точно прочитают и поймут, — хмыкнул Сиракуза. — А у входа в подвал железную виселицу поставим, мест на шесть, чтобы с запасом.

— Лучше на десять, — со знанием дела предложил Копыто. — Чтобы эта… сразу всю десятку — и пишите письма. Электрические.

— Можно и так. — Ваня не стеснялся признавать, что в делах внутренних, связанных с повседневным функционированием дикарского сообщества, миллионер-диссидент разбирается лучше.

— Один полезет — десять вешаем, — улыбнулся Копыто. — Хорошо… — Однако насладиться приятными видениями как следует у него не получилось. Буквально через несколько секунд на физиономию уйбуя вновь легла тень сомнений: — А почему Кувалда такой указ делать станет? Он сначала указ про меня, в натуре, в картинках выпишет, чтобы, в натуре, на твою виселицу сначала я полез, типа опробовать. За призывы к демократии, мля.

— Не выпишет, — уверенно ответил Ваня.

— Почему?

— Потому что мы Кувалду в долю возьмем.

— Зачем?

— Чтобы он тебя не повесил.

— Красиво, — протянул Копыто. — И правильно. Я ведь, в натуре, хотел с Кувалдой еще тогда делиться, тока не успел чутка… А он, наверное, обиделся.

— Я с ним поговорю, и обиду как рукой снимет, — пообещал Сиракуза.

— Правда?

— Ясен пень. — Ваня сбросил скорость, взял левее, и «БМВ» послушно остановился у обочины.

— Ты что, прямо сейчас говорить станешь? — изумился дикарь.

Однако в душе порадовался проявленной помощником расторопности. Все-таки вопросы вешательные, особенно лично его касающиеся и при этом вешательные, надобно решать как можно быстрее. В смысле, договариваться, чтобы из вешательных они вернулись к дружеским и взаимопонимательным.

— Сейчас я попытаюсь понять, где мы находимся, — вздохнул Сиракуза, доставая карту.

— У тебя же навигатор!

— Не работает.

— Как это?

— Перестал, когда мы в горы въехали.

— А почему мы в горы въехали?!

— Я хотел срезать…

— Мля, идиот! — возмутился Копыто. — Ты везешь такого… такую… ты меня везешь, мля! И ты резать собрался, когда не знаешь, как?! Ты мною рискуешь, кретин! Диссидентом и мессией, мля!

— Сейчас разберемся…

— Как ты разберешься, дубина! Мы ведь не в Москве, где у каждого всякое спросить можно! Мы вообще неизвестно…

— В Шотландии!

— У черта на рогах!

— Заткнись!

— Да я тебе ща шею выверну!!

— Привет!

— Привет!

Схинки предполагал, что после произошедшего Катарина пару дней не будет покидать свою комнату, однако ошибся. Обнаружил девушку в той же гостиной, где на нее напал Тео, на том же самом диване. Катарина проходила на ноутбуке какой-то квест, потягивая белое вино и покуривая тонкие сигареты с ментолом. Спокойная и увлеченная игрой: о неприятном инциденте напоминала лишь лангетка на руке.

— Не помешал?

— А должен был?

Девушка закрыла ноутбук.

— Да кто вас, женщин, разберет? — Схинки улыбнулся и присел рядом. — Зашел проведать.

— Очень мило.

— Ты находишь меня милым?

— Ситуацию, — медленно ответила Катарина.

— Это хорошо.

— Да?

— Я имею в виду, что многие, реагируя на мою миролюбивую внешность, считают меня милым. Или забавным. Одним словом — безвредным.

— А это не так? — в голосе появилось едва заметное напряжение.