Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

Я кивнула.

– Пусть едет.

И заболела. Детская хворь, ветрянка, только вот у взрослых она проходит куда как тяжелее. Закапать белладонну в глаза, прополоскать горло настойкой одной травы, чтобы голос охрип, протереть кожу другой, чтобы пошла жуткая аллергия и раздражение, а жар… Я же маг жизни, и такие мелочи со своим телом проделывать могла с детства. Хоть гореть, хоть леденеть, по выбору.

Мне поверили, и свадьбу отложили еще на пять дней. Невеста ведь должна хотя бы к гостям выйти, а она даже на ногах не стоит!

Барон был весьма недоволен, мне запретили заниматься лечением людей, мол, пусть хоть все передохнут, еще не хватало, чтобы заразу домой принесла! Я согласилась и стала ждать Тима.

Он и верно не задержался. Вернулся через восемь ночей, когда до свадьбы оставались уже считаные деньки, и принес известия, от которых я похолодела.

Барон действительно был холост. Но не холостяк, как я подумала вначале, услышав, что у него ни жены, ни детей.

Вдовец.

Три раза вдовел, между прочим. И дети у него могли бы быть. Но у двух жен было по выкидышу, третья… Темная там история, Тим точно ничего не узнал, но подозрения были такие, что беременные женщины барона особо возбуждали. А меры он не знал, вот и… переходил границу. Две жены не выдержали любви и ласки. Третья пыталась бежать, но ее или догнали, или что-то еще.

И вот с этим человеком мой отец сел играть.

Мраз-с-с-сь!

Что самое печальное, меня бы все равно отдали барону. Даже если бы я все рассказала родителям, они бы пожали плечами и сказали, что это сплетни. Грязные и глупые слухи, вот!

Я понимала, что добром меня не отпустят. Оставался вопрос – как освободиться? Денег в долг, чтобы откупиться от барона, мне никто не даст, да и порочный это путь. Сейчас займу, а потом отец опять проиграется? И опять занимать? Да я сама дешевле стою, даже если в рабство продамся.

Пойти в храм и признаться в своем таланте?

Тут барону ничего не обломится, это верно, будет прыгать по команде Пресветлого Храма и квакать красиво, только вот у меня-то будет та кабала, которой мы с бабушкой стремились избежать. И не улизнешь оттуда, и не договоришься.

Приключенческие романы, в которых предприимчивая девица проворачивает какой-нибудь финт ушами и отделывается от ненавистного жениха путем его компрометации, я вообще не рассматривала. Это не театр, это жизнь. Да и не учитывалась в романах такая приземленная вещь, как долги. В крайнем случае автор всегда мог подложить героям скромный клад, чтобы три-четыре поколения без нужды прожили. Мне на душку-автора рассчитывать не приходилось. И к тому же я все равно сейчас в воле родителей. До двадцати пяти лет – определенно. А они за это время и любой клад пристроят, и меня определят.

Выйти замуж за другого?

А не за кого. Не увлекалась я парнями, увлекалась лекарским делом. Тут не до гулянок, да и не любительница я всего этого. Сестра вот у меня обожала на балах покрутиться, наряды мамины померить. Что-то с ней сейчас? Надеюсь, она счастлива.

В общем, тогда я рассудила здраво: что есть только один выход.

Два.

Парадный и черный. Можно бы и в окно вылезти, но это тоже для романов хорошо. А у нас замок был неправильный. Ни плюща, ни карниза, ни даже выступающих в рельефном узоре камней. Как из окна полезешь, так и навернешься, ни один лекарь не соберет.

Так что я выздоровела. И срочно озаботилась нарядом для свадьбы и для брачной ночи. А то как же! Родители порадовались, и я поехала на одну ночь в городской дом. Барон решил сопровождать невесту, но тут уж уперлись все.

Неприлично! Потерпите до свадьбы, дорогой, какой вы нетерпеливый, нельзя так. Чай, не крестьянская девка!

Барон внял, но охрану приставил. Надеюсь, сильно их не наказали, потому что утром в город въехала карета с одетой в шелка и тонкий бархат девушкой, а после обеда из других ворот вышла с караваном самая обычная неприметная девчонка-лекарка в толстом сером плаще, сапожках, толстых чулках и в коричневом платье, какое носили многие из простого сословия. Волосы заплетены в косу, сумка с лекарскими принадлежностями прижата к сердцу, вторая, со сменой одежды, бельем и теплыми сапогами, небрежно заброшена в телегу. В подол платья крепко зашиты несколько моих драгоценностей, доставшихся от бабушки. Ну и то, что мне родители дарили.

Не обеднеют.

Няня долго рыдала, пыталась меня отговаривать, умоляла одуматься, поговорить с родителями, найти другой выход, бежать к бабушкиным друзьям, но мы обе понимали, что выбора особенно не было. Либо я сбегаю, либо выхожу замуж и становлюсь четвертой мертвой супругой барона Артау. А не хотелось…