Софья Подольская - Жизнь навыворот

– Киен? – спросил Глеб, прилаживая на вешалку кашемировое пальто.

– На кухне, – она подала мужчине тапочки, – ужин готов, только тебя ждали.

– Ужин – это шикарно, – Глеб довольно зажмурился, – а вино есть?

– Нет, кажется. А ты разве не за рулем?

Он наклонился, обволакивая ее вожделеющим взглядом. Зоя вспыхнула до самых кончиков ушей.

– Вообще-то, я думал сегодня остаться. И, хотел ведь заехать в магазин…

– Так я съезжу, – спохватилась Зоя. – Еще нет одиннадцати. А вы с Киеном поговорите пока.

– Уверена? – Глеб приподнял бровь.

– Ой, да конечно. Я мигом!

– Спасибо, родная. Ты настоящее сокровище. Только езжай осторожнее.

Поцеловал ее еще раз, Глеб пошел на кухню. Зоя перевела дыхание, проводила его восторженным взглядом и побежала собираться.

– Привет.

Небрежно кивнул Глеб, шагая в залитую светом комнату. Протянул сидящему на диване мужчине телефон с фото Аргита и с нажимом спросил:

– Знаешь его?

Киен лениво посмотрел на экран.

– Видел.

– Выкладывай все, что тебе известно. Времени мало. Зоя скоро вернется.

– Откуда?

Киен повернул голову в сторону прихожей. В изумрудном глазу искрой сверкнуло беспокойство. Глеб спрятал телефон в карман, расстегнул пиджак и опустился на тяжелый деревянный табурет с резными ножками.

– Из супермаркета. Решила съездить за вином. Так где и когда ты его видел, Киен?

Глеб сложил на коленях холеные руки. Камни в запонках подмигнули лампе под старомодным абажуром.

– На пиру у Бодб Дирга, – наконец повернулся к собеседнику Киен. – Он делил кабана.

– И что это значит? – Глеб постарался не пустить в голос и намека на раздражение.

– Сильный воин.

Тон Киена давал понять: это ясно даже младенцу. Глеб чуть прищурил глаза и переплел пальцы. Уголок мужественных губ едва заметно дрогнул.

– Зачем он пришел?

– Не знаю.

– Как он попал к нам?

– Не знаю.

– Он может быть как-то связан с мечом?

– Не знаю.

– А что ты знаешь, Киен? – не скрывая издевки, переспросил Глеб.

– Он один из Туата де Данан, – выплюнул собеседник сквозь плотно сжатые зубы.

Тишину нарушало ленивое тиканье часов с кукушкой. Их, как и медные кастрюльки, висящие над кухонным островом, Зоя нашла на блошином рынке. В то самое первое памятное лето, которое Киен провел в этом мире. Он поднял голову, позволяя волосам опасть кровавой волной. Свет погладивший высокие скулы, хищный прямой нос и бледный рисунок губ был теплым, как её руки.

– Тогда вся надежда на Зою, – холодно резюмировал Глеб. – Значит, пришла пора мне стать особенно убедительным, а тебе – испариться. Уходи.

В долю мгновения Киен оказался на ногах.

– И не вздумай искать Аргита, – бросил начальник первого отдела в перетянутую черным спину. – С завтрашнего дня мы устанавливаем за ним наблюдение.

Рука в перчатке медленно поднялась и опустилась, давая понять: предупреждение услышано. Глеб подождал, пока хлопнет входная дверь, прикоснулся к циферблату часов и одним словом оборвал сидящее в печенках тиканье.

Ветер рубил сплеча. Удары каскадом сыпались на мотошлем, слишком слабые, чтобы повредить зеркально-черную скорлупу. Ночь испуганно распахивала занавес, пропуская безумца, но стоило ему прочертить над землей хрупкую полосу из света и звука, как бархатные покровы тьмы запечатывали обратный путь. Сегодня он там чужой. Сегодня у странника между мирами есть только дорога и память.

– Пусть найдется, – произнес ритуальную фразу Аргит сын Финтина, – средь мужей Каэр Сиди тот, кто посмеет оспаривать у меня право делить кабана!

И Бодб Дирг, правитель Туата де Данан, смотрел на молодого воина благосклонно, а в синих, как летнее море, глазах златокосой Эйв, дочери короля, было нечто большее. Никто не рискнул бросить вызов Аргиту, победившему в состязаниях всех юношей Каэр Сиди.

На подъезде к городу пришлось сбросить скорость. Раскрашенные неоном улицы встречали беглеца знаками и светофорами. Им приходилось подчиняться, сдерживая рвущийся полет. Киен ненавидел это: склонять голову, держаться в тени, прислуживать. Тогда на пиру у Бодб Дирга он хотел выйти в зал и, назвав свое имя, бросить вызов. Чтобы он стоял в центре пышного пиршественного зала, чтобы на него восхищенно смотрела прекрасная Эйв. Не вышел. Испугался. Не поражения или смерти, осмеяния.

Скрываясь за дальней колонной, Киен представил, как в тяжелой, будто миг перед бурей, тишине приблизится к кабаньей туше. Сотни взглядов копьями вонзятся в грудь и спину, нахмурит чело Бодб Дирга, поднимутся со своих мест воины Туата де Данан, готовые в любой момент остановить наглеца.